Пьер дрожащей рукой провел рукой по щеке, словно стирая невидимую кровь:
— Граф хотел убить и меня, но прибежала кормилица. Она спрятала меня. Дико воя, отец ломился в ее каморку: рубил дверь мечом, царапал обшивку ногтями. Потом он заколол сам себя…
— Пьер… — прошептала Марта. — Пьер…
— Я лишился родителей, титула, даже права на хорошее отношение. Все эти годы я обманом пользуюсь добротой твоего отца. Ведь он думает, что я сын его несчастного сошедшего с ума друга…
— Папа любит тебя как родного сына! — с чувством проговорила Марта.
Пьер смотрел в огромные глаза Марты, полные сострадания и теплоты. Оторваться было невозможно. И скоро весь мир стал блекнуть и растворяться как забытая под дождем акварель. Марта заплакала от переполнявшей нежности. Ее душа словно увидела натянутые через весь мир серебряные нити, которые связывают людей и звенят мелодиями судеб, доигрывая такты за ушедших… Калерии Дорнвилль и Дэвида Джомрока уже не было на Свете. Они разминулись на пятьдесят лет при жизни и на пять минут после смерти… Но то, что они не сказали друг другу, могли сказать их дети.
— Марта, я всегда любил тебя…
— Я… я тоже… — прошептала девушка.
Внешне в нем ничего не было от Джомрока. Но Пьеру досталось главное — необъяснимая притягательная сила, которая заставляла представительниц прекрасного пола поднимать голову за несколько секунд до его появления. Однако в отличие от отца сын ненавидел свой дар… Пьера приводили в глухую ярость поспешно отведенные взгляды, судорожные вздохи, двусмысленные реплики.
Тот вечер на башне был уникальным в своем роде. Молодые люди начали с кульминации в своих отношениях. Но ни Марта, ни Пьер не знали, что делать дальше. Они спустились с западной башни как с небес на землю и начали с того, с чего и надлежит всем начинать.
— Погуляем завтра? — спросил Пьер. — Ты мне расскажешь что-нибудь про Джомрока. Может и отыщется что-нибудь хорошее в его биографии. Для меня это очень важно…
Пьер поцеловал девушку в одну щеку, потом в другую. Марта отступила.
— Три, — сказал Пьер.
— Старый добрый обычай! — сказала Марта с известной интонацией.
Последний раз Пьер задержался губами чуть дольше. Но девушка, смеясь, выпорхнула из его рук и скрылась в своей комнате.
В лунном свете княжна увидела Диану, сидящую на ее кровати.
— Марта! Леди Говира просила зайти к ней. Но сейчас, наверно, уже поздно…
На улице была ночь.
— А чего ты светильники не зажигаешь? — спросила княжна, нащупывая на каминной полке огниво.
— Я боюсь…
Марта замерла.
— Командир Трибунала весь вечер от меня не отходил, — продолжала Диана. — Я потом просто сбежала от него.
Марта оставила поиски и присела к подруге:
— Слушай, мне так и показалось, что он на тебя запал.
— Рассказывал о том, какое счастье служить в Трибунале Нравственности, а потом: «У тебя самая красивая грудь, какую я когда-либо видел!»
— Что, прямо так и сказал?! — возмутилась княжна.
— Ага, — жалобно подтвердила Диана. — Но это еще не все. Он предлагает мне уехать вместе с ним.
— Как?! — выдохнула Марта.
— Ну, типа замуж.
— Замуж или типа?
— Не знаю. Говорит, что мне нельзя оставаться здесь, мол, живем в такой провинции, что даже не представляем, насколько провинциальны.
— Ой, не могу, тоже мне пуп земли! — Марта растянулась на кровати. — Да, он всю жизнь как слуга! Всегда при том, кто богаче и сильнее. Уж лучше быть провинциальным…
— Дело не в этом. Я и сама чувствую, что мы — вне пространства и времени, даже повзрослеть не можем.
— И что ты собираешься делать? — спросила княжна после небольшой паузы.
— Не знаю.
— Притворись больной и завтра не выходи! — предложила Марта. -Командир Трибунала не сможет долго ждать.
В конце концов, решено было, что Диана проведет эту ночь здесь. Девушки не стали расстилать вторую кровать, разделись и легли спать, тесно прижавшись друг к другу.
— Все равно, никого лучше меня тебе не найти! — сказала Марта.
Это была старая проверенная грет-лоттская шутка.
