Внизу сидели ворликийцы. Перед ними был еще один человек, связанный и окровавленный. Мужчины, выломавшие дверь в темницу Рудольфо Дилано, дали волю своему гневу.
Слово взял человек по имени Валентине Девушка помнила его глухие рыдания под неумолкаемый стук молотков. На карнавале погибла его совсем юная невеста, которую звали красивым именем Марика. Сейчас в голосе мужчины звучала сталь.
— Мы собрались здесь, чтобы казнить человека, виновного в смерти наших близких. Мы не судьи, но мы приговорили его. Мы не палачи, но осуществим приговор. Я нашел в лаборатории Дилано целый контейнер зеркальной краски. Теперь каждый из нас сможет нанести смертельный мазок на его кожу. А потом мы будем сидеть и смотреть, как краска, проникая, разъедает его внутренности, и они едкой жидкостью вытекают изо рта, ушей, носа.
Карина вжалась в пол.
— А что мы скажем посланникам Битвы? — спросил кто-то с виноватой хрипотцой в голосе.
— Мы не отчетны перед ними! — отрезал Валентине — Чужеземцам не понять нашей боли! Если бы девчонка этого Криса погибла, он бы говорил иначе. Горе развязывает нам руки. Кто еще хочет сказать?
Люди молчали. И это была страшная тишина.
— Никто? Значит, начнем!
Болезненная судорога прошла по телу девушки.
— Не надо-о-о! — простонала она.
Ворликийцы подняли головы. Карина медленно встала. Странное оцепенение охватило ее. Вспомнились слова Криса о том, что после смерти будет важно только то, что человек сказал или сделал. Смерть казалась близкой. Сделать она ничего не могла. Онемевшие губы с трудом выговорили:
— Не надо, пожалуйста!
Валентино направился к ней. Валентино больно взял ее за локоть. Валентино потащил ее вниз по лестнице. Валентино сказал:
— Теперь эеверец поймет, что значит терять близких! Ненужных свидетелей убирали во все времена…
Карина хотела сказать, что это несправедливо. Кристофер знает, что такое страдание. Но ощущение нереальности происходящего ложилось на ее голову тяжелым туманом. Карину привязали к стулу рядом с Рудольфо Дилано.
— Кто умрет первым? — обратился Валентино к присутствующим.
— Ты! — услышала она знакомый голос и проснулась. Вернее, нырнув в другую реальность, потеряла сознание.
Очнулась она в комнате Кристофера и сразу начала плакать.
— Ну, что ты, не надо, моя славная, моя храбрая девочка… — утешал ее спутник.
— Я не храбрая. Это я, наоборот, от страха…
Крис гладил ее по голове:
— Если бы не ты, я бы пришел слишком поздно…
Но Карина рыдала навзрыд и ничего не хотела слышать.
Когда она немного успокоилась, то обнаружила, что в комнате находится еще кто-то. Опальный ворликийский ученый, устало прикрыв глаза, полулежал в кресле.
— Сейчас мы уезжаем, — решительно сказал Кристофер. — Думаю, с претендентом на ворликийский трон мы не разминемся в дороге. Вы, Рудольфо, отправитесь с нами и останетесь в любом королевстве, в котором пожелаете…
— Зачем? — еле слышно произнес Дилано.
— Ваши земляки не могут простить вас, — серьезно пояснил Крис.
— Зачем… вы не дали мне умереть? — договорил свой вопрос Рудольфо.
Лицо Кристофера стало еще серьезнее:
— Я не позволил вас убить, потому что считаю невиновным в случившейся трагедии. Я знаю все! Даже про Констанцу!!!
Рудольфо ничего не сказал, но в нем было то явное нежелание жить, которое Карина теперь безошибочно определяла. Крис вышел, чтобы подготовить к отъезду лошадей. Когда шаги его кованых сапог замерли, Дилано с трудом поднялся. Карина с тревогой следила за его перемещениями. Ворликиец, шатаясь, добрался до окна и кулаком распахнул створки.
— Я должен умереть, — просто сказал он.
Карина уже была рядом и вцепилась в руку безумца.
В-вы что? — она даже заикаться начала. — 3-за-чем?
— Вы знаете, что такое счастье? — неожиданно спросил Рудольфо.
— Я… нет… — на мгновение растерялась девушка.
Дилано поднял указательный палец:
— Счастье — это когда оказывается, что мучающая тебя ошибка никакая не ошибка, и ты поступил единственно правильным образом.
С этими словами ученый высвободился от держащих его рук и перемахнул через подоконник.
Карина не стала смотреть на улицу — комната Криса находилась слишком высоко над землей. Она опустилась на пол, обхватила колени и не вставала до тех пор, пока не пришел белый как полотно Кристофер Ив. Не сказав никому ни слова, путешественники покинули дворец.
