Королева сидела тихонько, нахохлившись, как воробей. В самой себе она различала только боль: тупую в левой ноге, хмельную в голове, шершавую в горле, покалывающую на лице, ноющую в сердце. Карина сидела долго. И сначала окружающий мир был враждебен по отношению к ней. Но постепенно он смягчался, отменяя наказание за наказанием. Сначала ее покинула боль в ноге. Это было такое облегчение, что губы девушки чуточку расслабились — это была улыбка. Потом воздух принялся гладить теплыми пушистыми волнами ее лицо. Следом растаяла боль в голове. Боль в горле оказалась тоже не обязательной — ведь, можно просто не дышать.
Неожиданно Карина увидела двух человек на противоположном склоне. Связанные единой веревкой они вжимались в ледяную стену, но неумолимо соскальзывали все ниже и ниже. Это были не ее спутники. Но одного тоже звали Кристофер.
— Я отправил вам наверх нож, с ним вы отсюда выберетесь. Понятно? А перочинным ножиком я перережу веревку. Лучше спастись одному, чем погибнуть обоим, понятно? — крикнул тот, что был ниже.
— Спастись обоим — или никому, — ответил другой, его голос дрожал, но в нем чувствовалась непоколебимая решимость. — Только продержитесь еще минутку…
— Я и так держусь слишком долго, — ответил первый. — Я человек одинокий, никто меня не ждет — ни славная худенькая женушка, ни детишки, ни яблони. Понятно? Ну и шагайте подальше отсюда.
— Погодите! Бога ради, погодите! — закричал другой. — Не смейте! Дайте мне вытащить вас! Спокойнее, дружище. Мы с вами выкарабкаемся. Вот увидите. Я тут таких ям нарою, что в них влезет целый дом и конюшня в придачу.
Другой не ответил. Как завороженный, следя глазами за ножом, он медленно, спокойно стал перерезать веревку…
Карина знала эту историю — это была хорошая история. Она прокрутила ее вперед поближе к счастливой развязке. И вот над проемом уже появляется лицо красавицы Джой Гастелл. Она смотрит на Смока сияющими глазами; ее отец и Карсон сматывают веревки.
— Как вы решились перерезать веревку? — восклицает Джой. — Это великолепно, это… настоящий подвиг!
Смок отмахнулся от похвал. Но Джой стояла на своем:
— Я знаю все. Карсон мне рассказал. Вы пожертвовали собой, чтобы спасти его.
— И не думал, — солгал Смок. — Я давно видел, что тут меня ждет отличный бассейн, и решил искупаться.
Карина улыбнулась — все-таки это была очень хорошая история! Она закрыла глаза и оказалась со своей мамой и друзьями. Все вместе они играли во что-то, а потом ее толкнули, она упала, и все начали на нее кричать, обвинять в чем-то. Она была не виновата. Но никто не хотел слушать. Карина заплакала.
— Сестра… — услышала она чей-то глухой голос, потом снова. — Сестра…
Карина с трудом разлепила смерзшиеся ресницы. Перед ней стоял мужчина. Ворот его серого пальто был высоко поднят — видны были только карие глаза и темные густые брови.
— Я пришел за тобой, сестра.
Карина не шевелилась. Новый порыв снега заглушил начало следующей фразы. Донеслось только:
— …на войне своих не бросают.
Карина долго собирала свои силы, чтобы сказать:
— Моя война — война с собой.
— Любая война — война с собой, — ответил человек.
Он протянул Карине руку. Опираясь на нее, королева смогла подняться. Человек в сером пальто повел путешественницу одному ему известными тропами. Жуткий грохот раздался за их спинами. Они не оборачивались. Карина не заметила, как осталась одна. Но почти в ту же секунду увидела Кристофера и Леона.
— Карина, — прошептал Крис, и в лице его не было ни кровинки. — Какая вы молодец, что не стали нас дожидаться, а пошли следом! Только это вас спасло! Ущелье накрыла лавина…
— Меня спас Брат…
— Но у вас в Гугнеатии никогда не было брата! — вскричал Крис.
Карина покачала головой:
— В Гугнеатии у нас у всех был Брат!
