Щедрость Эда к подружкам не была для меня откровением. Я давно подозревала нечто в этом роде. Когда Эд упорно отказывался дать хоть что-нибудь на образование мальчиков, я даже предположила, что его бюджет расписан на многие месяцы вперед и почти в каждой строчке фигурирует имя Синди. Но после того как наши чада с треском вылетели из университета, упрямство Эда предстало в ином свете: теперь оно выглядело мудрой финансовой политикой. В конце концов, Синди оправдала капиталовложения, в отличие от моих сыновей.
Слава богу, ни Натан, ни Даниэль ни словом не обмолвились о своей учебе. Более того, они старались не смотреть в мою сторону, когда отвечали на вопрос Рида о том, чем занимаются. Даниэль в прошлом году сменил четыре места работы, а теперь трудился в закусочной. Натан же горделиво поведал злому копу, что "в данный момент он делает карьеру посудомойки".
Рид растерянно заморгал, но быстро оправился и протянул Натану черно-белую фотографию Эфраима Кросса.
— Вы встречали этого человека?
Снимок, вероятно, был сделан для рекламной брошюры компании. Эфраим Кросс сидел за необъятным письменным столом. Прижимая к уху телефонную трубку, он таращился прямо в объектив. Предполагается, что человек в такой позе выглядит непринужденно и располагает к себе, но, боюсь, фотографы заблуждаются.
Натан внимательно изучил фотографию.
— Нет, сэр. — Натан с малолетства был исключительно вежлив с представителями властей. — Определенно, я никогда его не видел, сэр.
Даниэль, по-моему, ни разу в жизни не осквернил свои уста словом «сэр». Теребя замызганную серьгу, он мельком глянул на фото и произнес:
— Это тот самый Кросс, да? Которого недавно грохнули? Ну как же, я читал об этом в газете. — Даниэль глянул на меня, а потом снова обернулся к Риду и Констелло. — А разве этот парень не был сильно упакованным? То есть жутко богатым? И вы думаете, что моя мать тусуется с такими ребятами?
Казалось, Даниэль вот-вот расхохочется над абсурдностью подобного предположения. Я вновь почувствовала себя оскорбленной. Большое спасибо, дорогой сыночек.
Рид покосился на моего старшего с неудовольствием. Даниэль не только выглядел стопроцентно сомнительным субъектом, но к тому же имел наглость насмехаться над главной версией полиции: Эфраима Кросса убила я.
— Вы не ответили на мой вопрос, — произнес Рид начальственным тоном, — вы видели его поблизости?
Даниэль снова пожал плечами. Мой сын полагал, что выразился достаточно ясно.
— Не-а.
Вскоре Рид и Констелло удалились. Либо они решили, что полученной информации им на первое время хватит, либо поняли, что в присутствии ближайших родственников я вряд ли признаюсь в убийстве.
Очевидно, показания Даниэля и Натана мало повлияли на мнение проницательных сыщиков. Рид и Констелло по-прежнему глядели на меня более чем подозрительно.
Понятное дело, ведь у них имелось письмо, адресованное мне. К тому же вряд ли они возлагали большие надежды на Натана и Даниэля: сыновьям ничего не стоит солгать в защиту матери. Кроме того, если даже мальчики говорили правду, я могла встречаться с Эфраимом Кроссом тайком, стараясь не попадаться на глаза родственникам и знакомым.
— Вы пока из города-то не уезжайте, ладненько? — бросил Констелло на прощание.
Записку Кросса копы прихватили с собой. Я и не ждала, что они оставят мне ее на память. Оба поспешили заверить меня, что забирают записку на экспертизу, дабы выяснить, действительно ли ее писал Эфраим Кросс.
Как только коричневые парни вышли за дверь, Даниэль и Натан начали с того места, на котором те закончили.
— Что все это значит?!
— Почему тебя допрашивает полиция?
— Ты ведь не сделала ничего такого, мама, о чем нам не следует знать?
Последний вопрос исходил от Натана. Как же хорошо он обо мне думает!
Я объяснила ситуацию, однако реакция Даниэля и Натана была не совсем той, на какую я рассчитывала.
— Ты это серьезно, ма? — Именно так Даниэль обычно выражает крайнее изумление.
Натан был более красноречив. Он провел рукой по своим русым волосам и изрек:
— Давай по порядку. Говоришь, совершенно незнакомый богач оставил тебе более ста тысяч долларов?
