Впрочем, Натан не обиделся. Он смотрел исключительно на меня, раскрыв рот и вытаращив голубые глаза.
Я улыбнулась ему; надеюсь, улыбка получилась ободряющей. Ответной улыбки не последовало, да я и не ждала. Натан всегда был слишком похож на своего отца. Думаю, если вопрос о швабре поставить на семейное голосование, Натан наверняка оказался бы на стороне Эда. Нетрудно догадаться, как Натан расценил появление в моем доме полицейских. Младший сын смотрел на меня так, словно только что узнал страшную тайну: его мать — закоренелая преступница.
Что касается Даниэля, то он повел себя совершенно иначе. Настолько иначе, что можно было предположить, что закоренелая преступница — тот тип матери, о котором он мечтал всю жизнь. Карие глаза Даниэля восторженно просияли.
— Вы расследуете убийство? И допрашиваете маму? — радостно переспросил он. — Улет!
Рид моргнул.
А затем они с Констелло принялись за Натана и Даниэля. Я попыталась вмешаться:
— Неужто это так необходимо? Мальчики ничего не знают…
Копам пришел на помощь не кто-нибудь, а мой ненаглядный Даниэль: он пресек вспыхнувший было спор на корню:
— Все в порядке, мам. Это же классно! Пусть спрашивают.
Похоже, Даниэль полагал, что оказаться в роли подозреваемого в убийстве — сплошной кайф. Нет, следует серьезно побеседовать с моим первенцем.
Судя по физиономии младшего сына, он хотел бы, чтобы я не откладывала этот разговор в долгий ящик. Во взгляде Натана, брошенном на брата, не было и намека на веселье.
Рид и Констелло бодро принялись за дело, задавая Даниэлю и Натану те же вопросы, что задавали и мне, — как если бы мальчики намеревались взять кредит в банке. Слава богу, речь шла все же не о кредите, а об убийстве. Иначе я бы не вынесла этой изощренной пытки: сидеть и слушать, как мои дети беспечно выкладывают посторонним людям, сколь много они должны и сколь мало зарабатывают.
На самом деле у Рида и Констелло на руках был сильнейший козырь, но они об этом не догадывались. Если бы копам удалось выудить у моих сыновей, как они обзавелись кредитными карточками — без моего ведома, должна заметить, — и по уши залезли в долги перед банком, я бы наверняка размякла. А чтобы окончательно добить меня, требовалось всего-навсего попросить Натана и Даниэля поведать о том, как год назад оба умудрились вылететь из колледжа.
Поразительно, но один раз в жизни Натан и Даниэль повели себя как однояйцовые близнецы. В июне прошлого года они получили совершенно одинаковые письма из Луисвильского университета, уведомлявшие о том, что их присутствие в следующем семестре нежелательно. К письмам прилагались списки с оценками, преимущественно отрицательными.
Смекалистый Натан, как и следовало ожидать, перещеголял брата, поставив своего рода рекорд. Он добился исключения из высшего учебного заведения, проучившись там всего год. Тугодуму Даниэлю потребовалось вдвое больше времени, чтобы прийти к такому же результату.
О да, если бы я выслушала все это, то у меня точно случился бы нервный срыв. Копы не успели бы глазом моргнуть, а я бы уже каталась по полу, выбалтывая секреты, о которых прежде ни сном ни духом не ведала. Особенно если бы кто-нибудь из моих отпрысков невзначай упомянул, что учились они — вернее, не учились — за мой счет.
Что было чистой правдой. Их папаша, в редкие моменты просветления, наотрез отказался платить за обучение Даниэля, а затем и Натана. Разумеется, я была в ярости. В конце концов, Эд отнюдь не перебивался с хлеба на воду.
Когда мы поженились, Эд числился программистом, вяло зарабатывая прожиточный минимум. Однако сразу после развода — как оно часто бывает — начал стремительно делать карьеру. Три года назад он был назначен вице-президентом компании, став, по выражению моих деток, "компьютерным авторитетом".
И этот «авторитет» не выделил ни цента на образование сыновей. В то время Эд окручивал Синди, шикарную блондинку с ослепительной улыбкой и, по случайному совпадению, ровесницу Даниэля. Полгода назад Эд порвал с Синди и с тех пор отзывается о ней без особой теплоты, именуя ее не иначе как "тонкой штучкой". Скорее всего, мой бывший муж намекает на то, что чем тоньше штучка, тем жирнее расходы на ее содержание. Вот и Эду приходилось заваливать Синди подарками в виде драгоценностей и французских духов, дабы ее сияющая улыбка не меркла.
