– Переживали, говоришь? – Он вышел в холл. – Ладно. Что ты будешь пить?
На нем был только небрежно подвязанный поясом синий махровый халат по колено. Волосы всклокочены, хвост сбился набок. Ноги голые и босые. Тонкая щиколотка, точеные крепкие икры…
– Не смотри так, – жалобно попросил он, совсем девчоночьим движением стянув резинку и заново налаживая свой хвост. – Сам знаю, вид ужасный.
– У тебя красивые ноги…
– Ну не издевайся, а? – Он прижал ладонь ко лбу. – И так башка, как улей… Давай выпьем чего-нибудь и спать пойдем.
– А эти? В «Афродите»?
– Жюли, не придумывай. Там нет никого. – Он открыл створку какого-то шкафчика; внутри оказались бутылки и бокалы. Поморщился, закрыл. – Ой нет. Видеть не могу!
– Рене, у меня есть аспирин. Но сначала принеси ключи от «Афродиты».
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Шантажистка… Нет там никого, говорю.
– О! А что это вы не спите? – спросил тренер, неожиданно появляясь с лестничной клетки. – Помешал? Ухожу, уже ушел, – с лукавым прищуром добавил он, но с места не тронулся.
– Фернан. – Рене уже обеими руками сжимал голову. – Раз уж ты здесь, сбегай за ключами от «Афродиты». Пожалуйста…
– От «Афродиты»? Зачем?
– Потому что там кто-то прячется, – сказала я. – По-моему, мужчина и женщина. Они только что изображали привидений.
Тренер хохотнул, поведя бровями.
– Прелестно! Вы уверены, мадам?
– Фернан, ну сходи за ключами, как человека прошу, – раздраженно произнес Рене. – Я тоже что-то слышал.
– Допустим, – ехидно сказал тренер. – Но все ключи у Вариабля. Разбудить старика?
– В кухне есть запасные!
– Извини, но тебе придется самому сходить. Ни малейшего желания рыться в хозяйстве Жан-Пьера. У нас с ним, сам знаешь, отношения не те.
– Можно подумать, ты сюда среди ночи приперся не ради кухни! Нагулялся, аппетит взыграл?
– А ты меня не попрекай! – отрезал тренер и выразительно показал глазами на меня. – Тебе можно, мне нельзя?
– Помолчи! И так голова болит. Жюли, пожалуйста, посиди здесь, я сейчас. И вообще, шел бы ты отсюда, Фернан.
– А может, я тоже хочу посмотреть на привидения!
– Рене, ну не тяни время, – сказала я. – Принеси ключи.
Он неодобрительно взглянул на меня, на тренера и ушел.
– А у вас милая пижамка, – игриво поведя бровями, изрек тренер, подошел к шкафчику, извлек из бара бутылку и два бокала. – С кисками! Вот Глиссе не видит, а он так любит кошечек. Выпьете со мной глоточек, миледи?
– Думаю, будет самым правильным, если я завтра же попрошу Глиссе вас уволить.
– Нет, не самым правильным. – Он плеснул коньяку в два бокала, уселся в кресло напротив и протянул один бокал мне. – И Глиссе вам скажет то же самое. Масса клиентов приезжают сюда только ради меня. Я лучший. Я способен научить гольфу даже… даже вас! Держите. – Он сунул бокал мне в руку; пришлось взять. – Очень рекомендую. Лучший во Франции.
– Вы или коньяк?
– О! Пожалуй, я даже лучше. Во многих отношениях. – И воспроизвел глазами свой тот самый «демонический» взгляд.
Тут очень вовремя вернулся Рене: со связкой ключей и на ходу прикладываясь к банке пива…
Я насмешливо скользила взором по лицам «траурного караула» и держала паузу до тех пор, пока тренер не поинтересовался с нарочитой озабоченностью:
– Рейно сделал вам что-то плохое? Причинил боль?
– Нет, он просто помог мне перебраться на диван, а когда включил свет, выяснилось, что я упала на мешки с грязным бельем, которые были навалены возле лестницы и на нижних ступенях.
– А голоса, мадам метресс? Это был все-таки телевизор?
Сале в очередной раз закашлялся.
Я хохотнула как можно беспечнее.
– Господа! Вы забыли, что нотариус давно ждет? Конец этой истории я расскажу вам после оглашения. А сейчас мне нужно побыстрее одеться, и я бы не отказалась от чашки кофе.
– Ох, мадам метресс! – Жан-Пьер всплеснул руками, а остальные мужчины уже суетливо извинялись и пятились к двери. – Так кофе-то с самого начала сервирован в той комнате. Только, наверное, теперь остыл.
– Не страшно, – сказала я и, поймав взгляд Сале, безмолвно поблагодарила.
