– Миледи! Невежда! – оборвал его конюх, с кокетливым подобострастием косясь на меня. – Миледи – вот как надо обращаться к нашей госпоже!
– Миле… – удивительно послушно начал Жан-Пьер.
– Нет! – Я дернула его за рукав. – Отныне я назначаю вас, мсье Миракло, своим личным кравчим и дарю вам привилегию именовать меня «мадам метресс»! – И с презрением взглянула на конюха.
Этот сплетник скривил губы и, все же галантно кивнув мне, улыбнулся. Но я не могла не отметить, что он – очень импозантный мужчина и совершенно преобразился во фраке: этакий знающий себе цену и привыкший к толпам поклонниц оперный бас, а вовсе не нелепая деревенщина, как показалось мне при первой встрече.
А тем временем повар уже целовал мою правую руку, благодарил и умолял называть его «просто Пьеро». Левой же завладел Глиссе и, с поцелуем пощекотав ее усами, замурчал:
– О несравненная госпожа! Чем же мне, недостойному смертному, тоже заслужить столь высокую милость?
По приглушенному гомону за столом я понимала, что все мой поступок одобрили и с повышенным интересом наблюдают за развитием сюжета.
– Будьте моим герольдом, сударь, – снизошла я. – Представьте мне всех, кто еще не знаком.
– Миледи, простите, что позволил себе вмешаться, – не дав Глиссе ответить, раньше него заговорил конюх, – но почему вы сказали «всех»? Вы незнакомы только с нашим доктором!
– Вообще-то я – профессор медицины. Эркюль Гидо, – оживился и привстал седой толстяк слева от управляющего, – прошу, так сказать, любить и жаловать.
– Профессор! – с отчаянием мурлыкнул Глиссе. – С вашим нетерпением вы лишили меня привилегии!
– Вы еще так молоды, голубчик, все еще впереди, – ободрил его Гидо и с поднятым бокалом в руке лучезарно обратился ко мне: – Пользуясь привилегией своего возраста, предлагаю провозгласить первый тост за здоровье нашей несравненной Прекрасной Дамы, поскольку теперь, миледи, все семеро за этим столом вам известны!
Жан-Пьер преспокойно наполнил мой бокал, налил чего-то себе, а я испытывала полную растерянность. Еще раз впустить в поле зрения гипнотического «индейца» – выше моих сил, но их было восемь. Восемь! Слева – Глиссе, доктор, Жишонга, Жан-Пьер, справа – Рейно, Сале. Пустое кресло. И точно в центре, напротив меня, за фруктами этот сексуальный смерч.
В поисках помощи я посмотрела на Жишонгу. Черный Аполлон с поднятым бокалом выразительно произнес:
– Ваше здоровье, патронесса!
– Но здесь восемь человек, – сказала я.
– Правильно, – подтвердил профессор. – Вместе с вами.
– Восемь мужчин!
Они стали переглядываться.
– Как хотите, доктор, – наконец произнес Жишонга, – но патронесса его видит.
– Да, – кивнул Глиссе, – я тоже это понял. Он опять здесь!
– А ведь как давно не появлялся! – оживился Рейно. – Но это поразительно, вы не находите, профессор?
– Безусловно, – подтвердил тот и осторожно спросил: – Вы действительно его видите, миледи?
– Кого?
– Ну я не знаю, кого вы видите, – засмущался медик, поправил очки. – Как он выглядит?
– Я – Фернандо-Мануэль-Хозе-Игнасио ди Сферато-и-Кастилья! – раздался голос потрясающей красоты и властности.
Я невольно вздрогнула и от неожиданности встретилась опять с этим невероятным взглядом.
– Это мужчина или женщина? – с любопытством спросил конюх, совершенно не замечая ни голоса, ни его источника. – Блондинка?
– Вы все еще его видите, миледи? – напомнил о себе профессор. – Это человек или некий расплывчатый образ?
Я наконец смогла побороть гипнотизм этого взгляда и, улыбаясь пустому креслу правее «призрака», заговорила:
– О, добрый вечер, мадам ди Сферато-и-Кастилья!
Все, и призрак тоже, ошалело уставились на это кресло.
– Как я рада видеть вас с вашим супругом, мадам ди Сферато-и-Кастилья! Чудесно выглядите!
Мгновение держалась тишина, а потом все захохотали! Профессор даже прослезился.
– Я вас обожаю, дорогая сестрица! – давясь смехом, воскликнул Рейно, по-свойски толкнулся плечом в мое плечо и звонко чмокнул мою правую щеку, а мою левую руку одновременно защекотали усы фыркающего управляющего, к правой же – приноравливался с целованием Жан-Пьер.
Вдруг створки дверей со стороны холла с шумом разлетелись в стороны, и старческий женский голос пронзительно завопил:
