– Как благородно с твоей стороны, – саркастически произнес он. – Если ты хочешь, чтобы я тебя пожалел, это не сработает. Ты делала это, потому что ненавидела меня. Ты украла у меня ребенка.
– Это мой ребенок.
– Ты забыла, как он получился? – внезапно произнес Роман, уверенно шагнув вперед. – Ты забыла эти длинные, расслабленные ночи без сна, полные наслаждения и страсти? Уверяю тебя, что я их не забыл, так что если ты заявляешь на него свои права, то и я могу их заявить. Эти воспоминания не выветрились из моей памяти. Он и мой сын. Этот факт ты, похоже, совершенно забыла.
– Мне достаточно только посмотреть на него, чтобы это вспомнить, – выдохнула она, но тут же отвернулась, сожалея, что это вырвалось у нее.
– Тебе неприятно, что он на меня похож?
– Нет. – Это был честный ответ. Она не стала распространяться на эту тему дальше.
Он пересек комнату и взял свои шляпу и перчатки.
– Я хочу познакомиться с ним поближе, и если ты сможешь ему дать понять, кто я, как-нибудь деликатно, я был бы тебе очень признателен. Я не хочу, чтобы на меня смотрели исподлобья. Я его отец, и однажды он должен об этом узнать.
Сколько повелительности было в его голосе! Однако Триста знала его достаточно хорошо и помнила, что Роман напускал на себя важность, когда был в себе не уверен. Степень его высокомерия была тем выше, чем неувереннее он себя чувствовал.
– Мне нужно какое-то время, – сказала она.
– У тебя есть неделя. – Он натянул перчатки. – Я был без него достаточно долго.
– Что ты намерен сделать?
Роман помолчал.
– Пока точно не могу сказать. Я лучше знаю то, что не намерен. А не намерен я быть посторонним для собственного сына. Когда я приду в следующий раз, мы обсудим его образование и другие вопросы.
– Я уже позаботилась об этом. Его учитель...
– Но ты теперь принимаешь решения не одна, не так ли? – Он изобразил на лице улыбку. – Я дам ему деньги на карманные расходы. Мои адвокаты свяжутся с тобой по этому поводу.
– В этом нет необходимости, – возразила она, но он направил на нее такой взгляд, что слова застряли у нее в горле.
Взяв шляпу, он направился к выходу, но в дверях внезапно остановился. Не оборачиваясь, он спросил более мягко:
– Ты думала... что я не захочу его?
– Тогда было все другое, а я была... молодая, глупая, наивная, испуганная.
Она не извинялась. Она не стала вдаваться в объяснения... Но у нее словно само вырвалось:
– Что еще я могла тогда сделать? Стать любовницей, как ты этого хотел? Тогда бы все знали, что он незаконнорожденный ребенок. Этого я не хотела. Ты знаешь достаточно хорошо, чем это было бы для меня.
– Ты всегда чувствовала бы себя в Уайтторне в безопасности.
– Нет, Роман, не думаю, что ты бы дал мне то, что мне было нужно. Ты должен был жениться, у тебя была бы жена, от которой ты мог иметь детей. Это было невыносимо, и я подумала, что для Эндрю лучше всего, если я уйду.
– А когда ты встретила меня в Лондоне? Ты прятала его от меня все время.
Вздохнув, она с сожалением покачала головой:
– Я думала сказать тебе. В самом деле думала. Но это не такая простая вещь.
Он неопределенно кивнул. Тем не менее это был знак, что он принял объяснение. Потом Роман посмотрел на нее, но глаза его были недобрыми.
– Я привык думать, что я знаю тебя, и был уверен, что ты не будешь меня обманывать. Это была ошибка. Похоже, я был не прав. Ты прекрасная лгунья.
И только после этого он ушел. Триста же продолжала стоять как вкопанная, испытывая небывалую тяжесть на сердце.
