* * *
Недели через две Элен чувствовала себя настолько окрепшей, что Янош решил возобновить верховые прогулки. Он опасался, что панна не проявит к этому интереса, как и ко всему в последнее время, но, к его радости, воспитанница согласилась легко и вроде даже с удовольствием. Через несколько дней к Элен вернулась её отчаянная манера езды. Она опять перелетала на своей лошади через поваленные деревья, канавы, камни, как будто их не было. Но что-то изменилось. Янош не смог бы объяснить, что именно, но эту разницу он чувствовал. Скачка явно доставляла девушке удовольствие, но куда-то пропало выражение детского открытого выражения радости от этого. Перемена в ней была заметна и в остальное время. Она стала более замкнутой, сдержанной, проводила свободное время или за книгами или в саду. Чем она занималась, когда в одиночестве забиралась в самую чащу поредевшего осеннего парка, не было известно никому. Надолго оставлять её теперь не хотели, да и доктор говорил, что лучше, чтобы Элен была на виду. Но когда кто-то пытался её разыскать, неизменно оказывалось, что она либо читает, либо рассматривает кусты и деревья. Наконец, пан Янош сам решил заняться этим. Он нашёл её сидящей на пеньке и читающей книгу. Или она делала вид? Янош заметил, что замёрзшей она не выглядит, на щеках — румянец, как будто Элен только что бегала, а к подолу платья пристали мелкие палочки, сухие листья и колючки.
— Чем ты здесь занимаешься, красавица, не скучаешь? — поинтересовался Янош, чтобы как-то начать разговор. Ответ был неожиданным:
— Скучаю.
— И что же развеет твою скуку, милая барышня?
— Я хотела бы чаще бывать вместе с Гжесем. Как раньше.
— Ну, милая, ты же знаешь, Гжесь, как и ты, учится, готовится ко взрослой жизни. Он занимается…
— …фехтованием, — перебила Элен, — да, знаю. Поэтому и говорю, что хочу бывать с ним чаще. Он учится, а я? Мне можно заниматься с ним?
— Чем? — опешил Янош. — Фехтованием?
— Да, — в голосе не было ни вызова, ни каприза. Только спокойствие обдуманного решения.
— Элен! Это, уж — ни в какие ворота… Ты же девушка! Какое может быть фехтование, к Богам! Это мужское занятие.
— Ну и что? Ведь научилась я ездить верхом по-мужски. И ты сам знаешь, что у меня это получается неплохо.
— Допустим. Но ты просишь невозможного — дать тебе в руки оружие!
— А лук — это разве не оружие? Стреляю я из него лучше, чем ты, лучше, чем Гжесь. А пистолет? Разве я плохо стреляю? Хуже, чем мужчины? Нет. А это всё мужские занятия. Только они оказались мне по силам.
— Элен, всё это, конечно, правда. Правда и то, что я очень жалею о том, что разрешал тебе так много. Вопреки замечаниям пани Марии. Но это… Я не могу! Пойми: как это можно допустить? Пистолет, лук — хоть не часто, но встречается в руках у дам. Для развлечения или обороны. Но клинок — только мужское оружие, он не терпит женского прикосновения.
— А нож?
— Что — нож?
— Нож — тоже мужское оружие?
— Естественно, — подозрительно взглянул Янош. — А ты что, хочешь и этому научиться?
— Чему? Бросать ножи? Зачем? Я давно уже умею. И делаю это лучше многих других. Меня научили в таборе.
— Ну, допустим. А почему ты уверена, что умеешь лучше других? — спросил задетый за живое Янош.
— Потому, что знаю. У меня нет сейчас ножей для метания, но я тренируюсь вот с этим, — и она подняла из снега небольшой кухонный нож с острым концом.
— Это тот нож, который недавно безуспешно искали на кухне?
— Да. Он не очень удобен, ручка слишком лёгкая, но приспособиться можно.
— И ты мне покажешь сейчас своё умение? — всё ещё надеясь поймать её на чём-нибудь, спросил Янош.
— Конечно, если хочешь. Выбирай, куда попасть?
— Ну, хоть вон в то дерево.
Пожав плечами, что, по-видимому, должно было означать «только-то?», Элен бросила нож, даже не встав с места. Тёмная рукоятка дрожала после удара, почти сливаясь по цвету с корой дерева.
— Если бы у меня был настоящий нож, я смогла бы показать вам, что умею.
— И что в твоём понимании «настоящий»?
— Можно поменьше, можно побольше, но с хорошей тяжёлой ручкой. Вот это интересно.
В Яноше заговорил профессионал.
— А если мы прямо сейчас пойдём ко мне, и я дам тебе то, что ты просишь? Ты сможешь доказать, что всё, о чём ты говорила — не пустые слова?
