— Ну, и что? Я умею ходить по лесу! Я целый день ходила и собирала грибы. А тогда я была маленькой! Почему же сейчас ты мне не разрешаешь?
Янош начал сердиться. Усы его воинственно встопорщились. Да, Элен не была нежной барышней. Если она смогла придти из России, явится к нему глубокой осенью босиком, то, пожалуй, она выдержит поход по лесу. Но какова самоуверенность! Ладно, пусть пеняет на себя!
— Хорошо, — согласился Янош, — мы возьмём тебя с собой завтра, когда пойдём к болоту. И попробуй только мне пожаловаться, что больше идти не можешь! Нести тебя никто не собирается, останешься в лесу.
Спорить и просить, чтобы её взяли прямо сейчас, было неразумно. Однако видеть, с каким снисхождением и превосходством смотрит на неё уходящий Гжесь, было невыносимо, и Элен ушла в свою комнату. В отсутствие охотников она бродила по берегу озера, время от времени бросая в воду камешки и строя планы, как заставить дядю Яноша дать ей пострелять.
К обеду мужчины вернулись. На стол было уже накрыто. За едой обсуждалось всё то, что они видели и слышали на своей прогулке. Гжесь тоже пару раз принял участие в разговоре, и, хотя это, обычно, исключалось, сегодня на нарушение посмотрели сквозь пальцы. Элен еле выдержала, еле дождалась конца трапезы.
— Дядя Янош, как мне лучше одеться завтра? — чтобы хоть как-то подчеркнуть, что тоже пойдёт в лес, спросила она.
— Одеться? — переспросил Янош и вспомнил своё утреннее обещание. — Ах, да. Но я, право, не знаю. Тебе лучше спросить у пани Марии. Могу только сказать, что в женской одежде бродить по лесу неудобно.
— Значит, я оденусь в мужское. Помнишь, то, в чём я ездить верхом научилась?
— Да, уж, помню. Разве такое забудешь? А разве это платье у тебя с собой?
— Да, я взяла его. На всякий случай, — невинно глядя, ответила Элен.
— Ах, плутовка! И это предусмотрела? Ладно. Раз обещал — сам виноват. Завтра не проспи, выйдем пораньше, потому что до болота далеко.
— Спасибо, дядя! — и, чмокнув его в щёку, воспитанница унеслась к себе.
По лесу шли молча, лишь Янош с Войтеком иногда перебрасывались парой фраз. Егерь почтительно молчал, Элен с Гжесем не разговаривали демонстративно. Гжесь не захотел расстаться со своим охотничьим ружьём и сейчас тащил его на плече. Оно ему здорово мешало, это злило его, и он надувался всё больше, чтобы никто не заметил его мучений. «Выпендривается, — думала Элен, — Ишь, какой гордый идёт! Дядя, вон, с паном Войтеком оставили ружья в доме, а этот — та-ащит! Посмотрите на меня, какой я бравый! Фу, смотреть противно».
Наконец, потянуло болотной сыростью, под ногами теперь были заросли вереска, покрытые молодыми листиками. Потом, по неглубоким окошкам воды, стали попадаться свежие пики рогоза. Вот и болото. Элен думала, что увидит нечто похожее на те болота, которые попадались ей, когда она бродила по лесам в поисках ягод и грибов вместе с цыганскими детьми: кочки, густо поросшие мхом, чахлые деревца, ярко-зелёная трава между кочками. Если ступить на такую траву, на ней выступает вода, а нога чувствует под собой зыбкую упругость. Это болото было не таким. Оно напоминало, скорей, сильно заросшее мелкое озеро. Участки чистой воды перемежались с зарослями прошлогоднего камыша, между которым уже зеленели новые побеги, островками с травой и рогозом. Пан Янош, остановившись на берегу, сказал:
— Вот, Элен, любуйся — это и есть Большое болото. Есть ещё и малое. Большое болото — штука коварная. Ты видишь перед собой воду, но под ней, совсем близко от поверхности, трясина. Вырваться из неё почти невозможно. Ходить здесь могут только птицы да собаки, и то — некрупные. Их вес болото держит. Здесь по осени будет хорошая охота на птиц.
В это время Гжесь, то ли желая заслужить одобрение бывалых охотников, то ли пытаясь покрасоваться перед строптивой подружкой и доказать, что не зря волок с собой ружьё, решил подстрелить хоть какую-нибудь птицу. Пользуясь тем, что мужчины стояли, глядя на водный простор, он за их спинами снял с плеча ружьё и приготовился к выстрелу. Вот, на свою беду, показалась крачка. Выстрел! Птица метнулась в ближайшие камыши и там затаилась. Зато взлетели все остальные. Янош и Войтек, вздрогнув от неожиданности, обернулись. Элен не испугалась, она видела всё, что делал Гжесь, но промолчала. Она выдерживала характер.
