Названные счастливчики вышли вперёд и поклонились.
— Прошу, господа, к бою! Остальным — продолжать биться с чучелами, пока все требования не будут соблюдены идеально. Нам не нужны лишние травмы, их и так будет достаточно.
Юзеф и Лех встали друг напротив друга. Лёгкий поклон — и бой начался. Да, эти двое, несомненно, были готовы к нему! Шпаги двигались легко, удары наносились и парировались чётко. Движения обоих были изящными, на лицах — ни ярости, ни напряжения, только сосредоточенность. Все остальные не могли отвести глаз от первого «настоящего» поединка среди них. Герр Эрих замечаний никому не делал, понимая бесполезность этого: всё равно всё внимание будет направлено на этих двоих.
Стоящий рядом с Элен полноватый юноша восхищённо прошептал:
— Как замечательно! Нет, мы никогда так же не сможем.
Повернувшись к нему, Элен увидела взгляд, в котором смешались восхищение, зависть и тоска. И внезапно рассердилась:
— Говорите только за себя, сударь, не стоит выступать от лица всех! Мне неизвестны возможности и подготовка пана Леха, о нём судить не могу. Но с паном Юзефом мы учились фехтованию вместе. Да, он очень сильный противник, и всё же он проиграл мне не один бой.
— Вам?! — вот теперь во взгляде было изумление и недоверие.
— Да, представьте себе. Здесь ему всё даётся легче, поскольку он сильнее, — она почти дословно повторяла слова Юзефа. — Мне мешает то, что я слабее физически, поэтому не могу использовать многие приёмы. Но увидите, несмотря на это, я рано или поздно добьюсь успеха! У меня всё получится. Ведь мы все здесь именно для этого.
Юноша опять сник:
— Вам не хватает роста и физической силы. Это понятно. А что тогда мешает мне? Я не могу пожаловаться ни на то, ни на другое, и всё же пока у меня мало что выходит. Боюсь, зря отец заплатил за моё обучение. Вряд ли из этого выйдет что-нибудь путное.
Нет, эти жалобы и апатия здорово раздражали!
— Я скажу, что вам мешает, — резко ответила Элен. — Лишний жир! Если бы мне ежедневно удавалось запихнуть в себя такое количество еды, как вам, мне тоже было бы трудно двигаться.
Не досмотрев, чем закончится поединок, она отошла и начала яростно атаковать своего тряпичного противника, вымещая на нём своё раздражение. Её собеседник тоже отошёл к своему месту тренировки, но двигался вяло, переживая обиду: какой-то мальчишка решил, что может говорить с ним таким тоном, будто всё на свете знает и умеет! А сам-то — вон, до сих пор ещё с чучелом бьётся, почему-то его не выбрали лучшим… И по бревну еле научился проходить. Посмотрим, что он дальше говорить будет и не сбежит ли отсюда в скором времени.
* * *
Как бы то ни было, через неделю уже все ученики перешли к поединкам друг с другом. И тут же начались мелкие травмы. Царапины, порезы, неглубокие уколы не сходили с разных частей тела учеников. Особенно страдали лицо и руки. У лекаря, наконец, появилась работа, кроме головных болей и хандры жены управляющего. Ученики ходили все в следах мази его собственного изобретения. Мазь, действительно, всё быстро заживляла, но зато плохо смывалась с кожи и пачкала одежду. Вся группа стала похожа на красно-пятнистых леопардов. На ворчание и жалобы доктор отвечал смехом и шуточками, вроде: «Зато крови от новых царапин не будет видно».
Элен к доктору не обращалась. И не потому, что была удачлива и кожа её оставалась целой. Естественно, она не хотела, чтобы хоть кто-нибудь узнал о ней правду, а доктор казался ей болтуном, который получит удовольствие, рассказывая всем «по секрету» всё, что узнает интересненького. Но главное — у Элен был свой лекарь. Штефан. Никаких сложностей в обработке царапин не было, а его мазь не пачкалась. Вскоре, не видя у пана Алена проявлений «леопардовой болезни», как окрестили ученики результаты лечения школьного медика, они стали интересоваться, как это получается. Следующий этап был вполне предсказуем: к Штефану потянулись другие денщики и, получив рецепт мази, бежали в город за перечисленными в нём составляющими. Всё доставлялось Штефану, который готовил своё снадобье за закрытой дверью, а потом вручал заказчикам. За эти услуги он имел некоторый заработок, которым распоряжался по своему усмотрению. Чаще всего это было посещение трактира, когда Элен отпускала его в город. Через некоторое время доктор отметил сильное уменьшение потока исцарапанных. Сначала он удивился, а потом заинтересовался всерьёз. Ещё не было случая, чтобы все так быстро научились наносить удары столь аккуратно, что не оставляли на коже противника никаких отметин. Не то, чтобы он жалел об отсутствии работы, ведь его жалование не зависело от этого, но, когда он узнал, что его пациенты стали пользоваться услугами чьего-то денщика(!), у него тут уж заговорила профессиональная гордость. Как? Какой-то необразованный мужик посмел предложить нечто, удовлетворившее всех больше, чем мазь по его рецепту?! И он отправился к управляющему с жалобой. Но тот отреагировал на удивление спокойно. Выслушав возмущённого эскулапа, комендант, посмеиваясь, сказал:
