— Я понял, что причина не совсем удачного ведения вами боя в разнице оружия. Но даже при этой разнице вы продержались удивительно долго. Это делает честь и вам и вашему учителю. Поздравляю вас, а заодно и себя с таким соперником. Если вы не против, продолжим. Но теперь я буду действовать, учитывая возможности вашего оружия, чтобы сравнять наши шансы на успех.
Элен поклонилась. Небольшой перерыв дал ей возможность отдышаться. Голова всё-таки болела, мешая сосредоточиться, как бы она ни старалась не обращать на это внимания. Она снова попыталась прогнать эти ощущения подальше и встала в боевую стойку.
Атаман действительно стал использовать в основном режущие удары, которые смогла наносить и Элен. Вот теперь она вновь почувствовала себя уверенно. Да, соперник сильнее её физически, но это не помеха! Она прекрасно усвоила приёмы, позволяющие успешно действовать в подобных ситуациях. Удар. Удар. Уклонение. Обманка… Замечательный танец с обнажёнными клинками продолжался. Вторая попытка обезоружить Элен провалилась, она была начеку. Наконец, уже начиная сомневаться в том, что ей это удастся, она сумела провести всю цепочку движений, которые так тщательно разучивала с дядей. Цепочку венчал удар… Шпага замерла, слегка коснувшись шеи противника под подбородком. Атаман был так удивлён, что не сразу нашёлся, что сказать. Только что ему казалось, что победа уже предрешена, польский юноша слабеет, он отступает, сопротивляясь чисто механически, и вдруг… Нет, это просто случайность, это не могло быть намеренным, подготовленным ударом. Разбойники вокруг растерянно молчали. Зато три поляка откровенно выражали свой восторг.
Атаман убрал шпагу в ножны, поднял с земли свою шляпу и церемонно поклонился Элен.
— Благодарю за доставленное мне удовольствие. Вы действительно достойный противник.
Элен, тоже уже надевшая шляпу, поклонилась в ответ:
— Мне также было приятно померяться силами с таким благородным противником. Я думаю, наш поединок можно считать закончившимся без победы кого-нибудь из нас.
— Нет, — возразил атаман, — вы, несомненно, выиграли, так как в начале боя не была учтена разница в оружии. Когда же мы оказались в равных условиях (что, по моему мнению, тоже весьма сомнительно, ведь я выше и сильнее вас), я проиграл. Это означает, что вы искуснее меня.
— Это ничего не означает, — вмешался в разговор старик, до этого молча стоявший в стороне и не принимавший участия в общем гвалте. Атаман взглянул на верхушки сосен, на которые он показывал. Там, за лесом, уже вставало солнце, хотя на поляне, укрытой деревьями, ещё лежала тень.
— Да, ты прав, старик, нам пора. И вам тоже, — обратился он теперь к Элен. — Благодарю судьбу за нашу встречу. Мне было очень приятно общаться с вами, как будто я встретил хорошего знакомого.
— Мне тоже показалось, что мы знакомы давно. Не знаю, доведётся ли когда-нибудь нам встретиться ещё раз, но предлагаю вам дружбу.
— От души принимаю ваше предложение!
Они обменялись рукопожатием, причём атаман удивился, какая изящная рука у польского пана. Как это ему удаётся так ловко обращаться с оружием!
* * *
Время торопило. Поляки сели в карету, возница занял своё место. Сопровождающим с ними ехал тот самый старик, который напомнил о времени. Ещё раз обменявшись любезными словами, они расстались с атаманом и остальными разбойниками.
Элен сидела рядом с Яном и думала, как всё несправедливо. Встреченный человек по её мнению был гораздо более достоин стать богатым и счастливым, чем многие другие, которые таковыми уже являлись. И ещё. Как же люди не ценят того, что имеют! Почему необходимо всё потерять, чтобы понять, что это было именно то, что составляло основу всей жизни, её стержень? Если бы ей кто-то сейчас предложил вернуть то время, когда она была счастлива!.. А потом пришла мысль, удивившая её: а когда она была счастлива? В детстве. Это бесспорно. Но разве она чувствовала себя менее счастливой в цыганском таборе? Нет. Ей, конечно, не хватало родных, она тосковала по ним, но это не мешало ей радоваться жизни, несомненно, ставшей более трудной по сравнению с беззаботным детством в имении у отца. А уж у пана Яноша жизнь приносила ей столько приятного, интересного, увлекательного… Таким образом, можно было считать, что она была счастлива везде. Так что же нужно для того, чтобы стать счастливой? Вот атаман — счастлив он? Похоже, нет. Так, может, просто нужно, чтобы рядом находились люди, которым ты не просто не безразличен, а которые искренне любят тебя и готовы разделить с тобой твою боль, твою радость, твои увлечения, которые понимают тебя? Да, пожалуй, вот это важнее всего — понимание. Без понимания любовь превращается в чувство собственности, а забота — в мелочную опеку. Размышления плавно перешли в дрёму, и вскоре Элен спала, склонив голову на плечо Яна.
