— Извинения приняты. Очень надеюсь, что ваши слова — обычная глупость, не более. Но соотечественником вас считать мне неприятно. Хотя это, к сожалению, в самом деле, так.
И Василий смолчал.
* * *
Приближалось время окончания школы и последних решающих поединков. Гжесь волновался, нервничал и от этого стал раздражительным. Ему особенно горько было сознавать, что девушка обошла его в тех навыках, в которых он рассчитывал быть профессиональнее её. Он когда-то мечтал, как будет снисходительно ей помогать, подсказывать. Это исполнилось, но длилось очень недолго. Гжесь даже не успел понять, когда Элен обошла его. А сейчас с ней занимается сам пан Янош — конечно, теперь она стала одной из лучших! Хорошо ещё, что не самой лучшей… Это было хоть каким-то утешением, хотя и горьким.
Как и ожидалось, Элен и Юзеф выиграли все бои с другими противниками и должны были встретиться друг с другом на следующий день. Занятия с дядей у Элен закончились, и теперь она уходила вместе со всеми. В этот раз Юзеф оказался рядом и предложил прогуляться после занятий.
— Завтра мы встречаемся в последний раз — сразу после окончания школы я уезжаю, — сказал он. — Мне бы хотелось предложить вам дружбу, если вы не против.
— Нет, не против, — говоря так, Элен ничем не рисковала: после школы она вновь станет барышней, а Ален… Ален спешно «уедет» к себе в Россию, поскольку туда его призовут неотложные дела. Это было давно оговорено с дядей Яношем.
Проходя по улице мимо трактира, Юзеф предложил зайти туда. С его стороны это было проверкой догадок. Ему казалось, что если он прав, и с ним рядом сейчас находилась девушка, то она найдёт причину отказаться. Но это понимала и Элен. У неё не было выбора, приходилось соглашаться, поскольку у Алена вряд ли нашлись бы возражения.
Два молодых человека устроились на лавке возле окна. Заказывал Юзеф. Перед ними поставили бокалы с вином. Вино Элен, разумеется, раньше пила, но чтобы вот так, без еды, да ещё целый бокал разом… Она чуть отпила. Напиток оказался на удивление вкусным — сладковатым и ароматным. Юзеф уже выпил половину.
— Вам не понравилось вино? — спросил он, видя перед спутником всё так же наполненный бокал. — Так мы сейчас же вернём его и потребуем другого!
— Нет-нет, вино хорошее, не нужно другого, — Элен удалось говорить уверенно, — просто я боюсь немного захмелеть. Мой дядя не одобряет этого, и я не хочу его огорчать.
— Помилуйте! С одного-то бокала? Этого не может быть, он ничего не сможет заметить. Кстати, о вашем дяде. Это правда, что он занимается с вами сам?
— Да, правда, — Элен сделала ещё глоток. Да, вино было очень вкусным!
— В таком случае, я поздравляю вас. Хотел бы я иметь такого учителя! Ваши успехи замечательны!
— Благодарю, я передам ваши слова пану Яношу, ему будет очень приятно.
— Разрешите поздравить вас и с успешным окончанием школы. Мы с вами оказались самыми сильными её учениками. Что вы думаете делать дальше? Я имею в виду: чем хотите заняться в жизни?
— Для меня этот ещё вопрос открыт. Но точно знаю одно: вскоре я уеду на родину.
— В Россию? Но зачем? Может быть, мои сведения не верны, но у нас говорили, что вы — сирота, и из всех родных у вас остались только дядя и сестра.
— В России есть наши фамильные владения. Они сейчас без хозяйского глаза. Поскольку вы правы, и других наследников нет, мне придётся взять всё в свои руки.
— Так значит, вы готовитесь стать хозяином земель… Тогда, если позволите спросить, зачем вам понадобилось учиться фехтованию, да ещё в такой известной школе?
— Одно другому не мешает, — удивлённо подняв брови, ответила Элен. — А то, что школа известная, так это случай. Сами понимаете, не искать же другую, если дядя — владелец этой.
— Удивительно.
— Что именно?
— По словам пана Василия, у вас в России шпаги носят вместо украшения. Вы же стараетесь научиться владеть ею, как можно лучше. Зачем? Против кого?
Элен отодвинула уже пустой бокал, тон её изменился, став жёстким, в словах слышался сдерживаемый гнев.
— Во-первых, вы должны бы помнить мой ответ Василию. В России есть разные дворяне. А, во-вторых, не только они носят оружие. Как и в любой другой стране, там есть множество проходимцев, которые с лёгкостью и без малейшего колебания проткнут шпагой любого — безоружного, вооружённого, мужчину, женщину, ребёнка — была бы только выгода от этого.
