Когда Манъяри оказался на связи, Джудит взяла у управляющего коммуникатор.
- Вам говорили, что сегодня нам понадобятся корабли, чтобы доставить пассажиров на Маганос. Собираетесь ли вы сдержать свое слово, или... мистер ЛИ должен сдержать обещание, данное вам?
Барон-командор не мог поверить в то, что у Джудит и Гилла действительно были пассажиры, летевшие на Маганос, пока управляющий не подтвердил это. Вскоре после этого личный скиммер барона приземлился в порту.
Его лицо посерело, когда он увидел толпу ожидающих детей, потом медленно налилось кровью, когда он осознал, что они говорят между собой о госпож, которую одни называли Лукией, а другие - Эпоной.
- Она мертва, - возмущенно заговорил он. - Все видели траурные флаги...
Гилл удивленно поднял брови:
- Траурные флаги? Это был знак уважения Дома Ли Дому Харакамяна, недавно потерявшему наследника.
- А что заставило вас думать, что это траур по Акорне? - с легкой улыбкой прибавила Джудит.
- Акорна жива и здорова, - подчеркнул Гилл, - и мистер Ли утверждает, что для всех будет лучше, если таковой она и останется, - он понизил голос. - Дети, которых вы видели позавчера, уже в безопасном месте. Вам до них не добраться, но они могут вернуться и рассказать всему Кездету, кто вы такой на самом деле... а если с Акорной что-нибудь случится, можете быть уверены, мы привезем их назад.
Лицо барона обмякло, стало старчески-дряблым.
- Корабли Манъяри заняты в других местах, - сказал он. Голос его звучал ровно и безжизненно, не выдавая никаких чувств. - Я сделаю...альтернативные распоряжения.
Некоторое время он говорил с кем-то по интеркому. Вскоре произошло сразу несколько событий. Сперва люди в униформе компании Манъяри пригласили Гилла, Джудит и всех детей в личный ангар барона-командора Манъяри. Затем в порту приземлился второй скиммер семейства Манъяри, из которого вышли две женщины: одна маленькая и полная, вторая тощая, как скелет. Старшая женщина была в платье, расшитом драгоценными камнями, а на лице ее играла довольная и ожидающая улыбка. Молодая была одета в черное и принялась визжать, еще не выбравшись из скиммера.
- Отец, как ты смеешь распоряжаться моими личными кораблями! Они мои ты сам так сказал! Ты мне их купил в компенсацию того, что я не могу работать навигатором, потому что это работа, недостойная наследницы Манъяри! Ты сказал - все, что я захочу; и когда я сказала, что хочу свою личную коллекцию кораблей, ты сказал - да. Ты не можешь отменить наш договор!
Внезапно она умолкла, словно бы утратив дар речи, в ужасе глядя на грязных оборванных детей, которых вели на борт ее личного корабля и рассаживали по местам в роскошном салоне.
- Тише, Кисла, - бросил Манъяри. - Я только на время одолжил твои корабли. Уверяю тебя, я не сделал бы этого без крайней необходимости!
- Они мои, - повторила Кисла.
- Тогда, Кисла, если ты хочешь продолжать владеть ими, ты позволишь своему отцу позаимствовать их у тебя на несколько дней, пока не пройдет необходимость, - заявил Манъяри так твердо, что Кисла, уже готовая разразиться новыми жалобами, закрыла рот. - Ты не имеешь представления о том, с какими трудностями я столкнулся.
- Откуда мен знать? Ты никогда ничего мне не говоришь!
- Теперь говорю. Мы оказались перед лицом разорения, девочка моя. Дом Манъяри в ближайшие годы потеряет три четверти своих доходов. Может быть навсегда.
- Манъяри, что случилось? - баронесса тронула его за рукав. - В чем дело?
- Не лезь ко мне! От тебя никогда не было пользы: всего один ребенок, и то эта ледащая девчонка! Тем более, ты не поможешь мне сейчас. Иди к себе, смотри свои мелодрамы, ешь конфеты и не путайся под ногами! - Манъяри снова повернулся к Кисле. - Ты поможешь мне справиться с этим кризисом. Мы возродим богатство Дома Манъяри. Ты и я, вместе, путь даже это займет много лет.
- Чем? Тем, что пустим на борт моих кораблей этих вонючих нищих? тощее лицо Кислы передернулось от отвращения. - И думать забудь! Ты слишком далеко зашел, папочка. Они натащат вшей!
- Очень может быть.
- Их будет тошнить.
- Почти наверняка.
