Римо угрюмо протянул Чиуну заметку. Мастер Синанджу прочел заголовок: “Птеродактили над Сен-Мартеном”.
– С прошлой ночи они кружат над каким-то разрушенным замком, – объяснил Римо. – Когда их пытаются сфотографировать, то на пленке ничего не остается. Подозреваю, ты понятия не имеешь, что это может быть за замок?
– Ты мне об этом скажешь, – безрадостно ответил Чиун. – Ты же у нас гений дедуктивного метода!
– Замок на скале Дьявола, где мы впервые столкнулись с Перселлом. Его дом. И логово. То самое место, куда ты давно предрекал ему вернуться. Я не прав?
– Угадал, – сказал Чиун и несколькими едва заметными движениями пальцев обратил клочок газеты в конфетти.
– Я лечу в Сен-Мартен.
– Это сколько угодно! Вот только вернешься ли?
Едва самолет начал вираж над Сен-Мартеном – живописным франко-голландским островком в Карибском море, – как взору Римо предстала скала Дьявола – черный пик, олицетворяющий зло.
– Вон он! – Римо показал в сторону груды белых камней высоко на выступе, нависающем над заливом.
– Никаких пурпурных птиц не вижу! – засопел Чиун.
Скала Дьявола сильно напомнила ему гору Пэктусан. Но когда таксист доставил их так далеко в горы, как только осмелился, они увидели птеродактилей. По острову уже ходили слухи о том, что бывший обитатель скалы Дьявола, наводящий на всех ужас Голландец, воскрес из мертвых и явился в свой замок уже в качестве привидения. Римо расплатился с таксистом, и они двинулись в горы. С развалин взлетели птеродактили и лениво закружили над окрестностями. На Римо и Чиуна они внимания не обращали. Те уже начали карабкаться по голому склону спящего вулкана.
– Не забудь, – напомнил Римо, – ты уже нанес свой удар, теперь моя очередь!
По мере того как они поднимались, у них в ушах все громче звучали нестройные мелодии – то была музыка Голландца. Небо окрасилось в пурпур, причем более темного оттенка, нежели у птеродактилей. Ископаемые птицы, словно завидуя более яркому цвету, взмахнули крыльями и взмыли ввысь, где и пропали на фоне смыкающегося над головой небосвода.
– Кажется, он решил поразвлечься, – сказал Римо. – Это хорошо. Значит, он не знает, что мы здесь.
– Он ничего не знает, – поддакнул Чиун обеспокоенным голосом. – Гляди!
Над выступом показалась гигантских размеров морда – будто кит выбросился на берег. Чудовище плотоядно обозревало окрестности, прищурив раскосые глаза на рябоватой смуглой физиономии.
– Нуич! – ахнул Римо.
– Послушай... – начал Чиун.
– Отец! Отец! – Голос звучал тонко и грустно, но разносился далеко.
– Это Перселл. Что он задумал? – недоумевал Римо.
Чиун крепко сжал его за запястье.
– Слушай меня, сын мой. Я думаю, нам надо отсюда убираться.
– Ни в коем случае! Там, наверху, Голландец. Я не затем проделал весь этот путь, чтобы ты меня повернул назад.
– Он дошел до предела!
– Это не новость. – Римо вырвал у Чиуна руку, но тот опять схватил ее.
– Ты не понимаешь! Он свихнулся! Понаблюдай. Прислушайся к его музыке!
Лицо Нуича, по-прежнему щерясь безмолвной и хищной улыбкой, поднялось вверх, подобно воздушному шару. Снизу к нему на канатах было привязано человеческое тело, оно казалось совсем крошечным. Шар под названием “Нуич” взмыл высоко в пурпурное небо, там он лопнул и исчез.
– По-моему, он просто играет воображением, – произнес Римо.
– Обрати внимание на небо: оно темно-красное, а это цвет больного разума.
– Вот и отлично! Тем легче с ним будет справиться!
– Но зато ему теперь нечего терять! – предостерег Чиун.
– Если хочешь, Чиун, оставайся здесь. В любом случае, не встревай.
Чиун отпустил руку Римо.
– Очень хорошо. Ты сам это выбрал. Но внизу я ждать не останусь! Я уже однажды ждал у подножия горы Пэктусан. На сей раз я поднимусь со своим сыном на самый верх.
– Очень любезно с твоей стороны.
Римо возобновил восхождение.
Чем выше они взбирались, тем круче становился склон. Было тепло, хотя с моря дул свежий ветер. Внизу, насколько хватало глаз, простиралась голубовато-зеленая гладь, но небо над головами смыкалось все ниже, словно бархатный полог.
Римо первым выбрался на карниз, где лежали развалины замка. Некогда его стены ощетинивались зубцами до самых небес, ныне уцелела одна-единственная башня, а остальные обрушились и лежали в руинах, подобно городу, покинутому жителями много тысяч лет назад.
