– Смотришься неплохо, – бросил Голландец. – Как жаль, что твоя свадьба – то есть я хотел сказать, наша свадьба, – так быстро прервалась. У меня для тебя был приготовлен запоминающийся медовый месяц.
Римо расставил руки, но поймал только воздух: Голландец материализовался у него за спиной.
– Какая жалость! – посетовал он. – Ты так ничему и не научился. Я по-прежнему сильнее тебя. Нуич учил меня, когда я был ребенком, а ты пришел в Синанджу в зрелом возрасте. Это преимущество ты у меня никогда не отнимешь.
С нарочитым пренебрежением он повернулся к Римо спиной.
– Вот теперь мы в равном положении, – сказал он, скрестив на груди руки.
Римо резко выбросил вперед ногу, но Голландец подпрыгнул и ловко избежал удара. В прыжке он повернулся вокруг своей оси и выбросил вперед выпрямленную ладонь. Римо поставил блок и отбил удар, затем зацепил противника ногой за лодыжку, одновременно мощным ударом посылая его назад. Тот несколько раз перевернулся и опустился на спину.
– Ну, кто из нас сильнее? – Римо с видом победителя поставил ногу на вздымающуюся грудь Голландца и нажал так, что хрустнули хрящи. Синие глаза Голландца вспыхнули неестественным огнем.
– Я недооценил тебя, Римо. Прекрасно, убей меня, если таково твое желание.
– Римо, нет! – встрял Чиун и подскочил к Римо.
– Не вмешивайся, Чиун! – предупредил Римо, взглянув на него.
Этим моментом воспользовался Голландец, он стальными пальцами сжал Римо лодыжку и крутанул. Римо взвыл от боли и на одной ноге отпрыгнул в сторону.
Голландец сел и объявил:
– Что-то ты не больно владеешь концентрацией! Как ты вообще одолел начальный курс подготовки?
Римо обрел способность двигаться.
– А некоторые очень высокого обо мне мнения. Наступать на правую ногу ему все еще было больно, но не так сильно, как при переломе. Эту боль можно было терпеть.
– Ма Ли так не считает. Она сейчас в Вечности, и душа ее вопиет о том, как ты не сумел ее защитить. Твой ребенок, твой хозяин – все они будут нетленными свидетельствами твоей несостоятельности.
– Приготовься составить им компанию! – взревел Римо, грозно надвигаясь.
– Нет, Римо! – Это была Джильда. – Он знает, где сейчас моя девочка, живая или мертвая. Не убивай его! Пожалуйста.
– Послушай ее, Римо, – поддержал Чиун.
Мастер Синанджу стоял над распростертой на земле Джильдой, руки его беспомощно дрожали. Он не мог убить Голландца – это означало бы убить и своего воспитанника. Теперь все было в руках двух белых Мастеров Синанджу.
– Слушай меня! – вскричал Голландец. – Если ты убьешь меня, это только будет означать твою победу. Сделай это, Римо, я так хочу! Я умертвил всех самых близких тебе людей, я мог бы уничтожить и тебя. Но я предпочту, чтобы ты сделал это сам – убив меня.
Римо ничего не ответил. Он не спускал глаз с насмешливого лица. Все остальное отошло на второй план, остались только он и Голландец. В ушах его очень слабо отдавались предостережения Чиуна, словно вся его энергия сконцентрировалась на противнике, отключившись ото всего постороннего. До Голландца оставалось четыре шага. Три... Два...
Кулак Римо пришелся в солнечное сплетение. Сила удара была такова, что могла бы свалить и дерево, но Голландец, предвидя нападение, успел напрячь брюшной пресс и, подавшись на несколько футов назад, сумел удержаться на ногах.
Он ухмыльнулся.
– Что за удар, Римо? Локоть – и тот был согнут. Но у тебя всегда были с этим проблемы, правда?
Римо, молчаливый и полный решимости, продолжал наступать. Голландец видел в его глазах какое-то особое выражение. Это была не ярость, а что-то такое, что вообще не подходило под определение никаких человеческих эмоций, пусть даже этот человек владел техникой Синанджу.
– Сейчас ты скажешь мне, где девочка, мерзавец, – ровным голосом сказал Римо.
– Где? – передразнил Голландец. – Как где? Она здесь, вокруг нас. Один кусочек я скормил чайке, что-то пошло змеям, остальное – крабам. Чего ж добру пропадать? Мясо нежное, сладкое.
Рука Римо на микроскопическую долю секунды опередила реакцию Голландца, но этого оказалось достаточно. Он схватил злодея за длинные волосы и, намотав их на руку, пригнул к земле. Голландец присел на колено, а Римо свободной рукой схватил его за горло и сдавил пальцы.
