Чиун с хитрой улыбкой повернулся к Римо.
– Я согласен, – срывающимся голосом сказал Римо. И тихо добавил: – Ты всегда добиваешься своего, да?
– Только когда это существенно, – парировал Чиун и, повернувшись спиной к жениху с невестой, опять обратился к собравшимся.
По его поднявшимся и опустившимся плечам Римо понял, что речь будет весьма пространной. Интересно, не надумал ли он растянуть церемонию на все три дня?
Чиун резко обернулся к молодым.
– А теперь я хочу спросить у невесты, согласна ли она стать женой этого человека?
Впервые после возвращения в Синанджу Римо услышал тихий голос Ма Ли:
– Да.
– Я спрашиваю жениха, – пропел Чиун, – согласен ли он взять в жены эту девушку? Отныне и вовеки веков?
– Согласен, – сказал Римо.
Чиун в последний раз обвел взором толпу, потом воздел руки, так что из-под широких рукавов стали видны его костлявые руки.
– И я обращаюсь ко всем собравшимся: станьте свидетелями этого союза! Но прежде чем объявить их мужем и женой, я должен спросить: нет ли среди вас кого-нибудь, кому претил бы этот брак?
Толпа в один голос ахнула. Прежде никогда такой вопрос на свадьбах здесь не звучал. Может, это американский обычай? И как они должны отвечать? Все нерешительно переглядывались.
И вдруг сквозь толпу стал пробираться маленький человечек. Проскользнув между колен недоумевающего Пул Янга, ребенок вышел вперед и, уставившись на Римо Уильямса круглыми глазами, закричал:
– Папочка! Папочка!
Ангельское детское личико сияло.
– Что это значит? – смутился Римо.
Мастер Синанджу швырнул деревянную утку оземь, так что у нее отлетела голова. После этого он один раз громко ударил в ладоши.
– Произошла ошибка! – отчеканил он. – Этот мужчина не чист. Я объявляю свадьбу несостоявшейся, поскольку жених не девственен.
– Не... – промямлил Римо. – А для кого это новость?
– Для невесты! – отрезал Чиун. – Только чистый разумом и телом может взять в жены девушку из Синанджу. Римо, мне стыдно, что ты ввел ее в заблуждение, тогда как доказательство твоего распутства – вот оно, льнет к твоим коленям.
Римо повернулся.
– Ма Ли, я понятия не имею, что это за ребенок, – взволнованно заговорил он. – Правда!
– Неужели? – раздался из толпы решительный женский голос.
Римо дернул головой. Голос. Голос был ему знаком!
Перед толпой стояла, завернувшись в плащ, высокая женщина с лицом, обрамленным белокурыми локонами. Ее зеленые глаза гневно сверкали, потом свет в них потух и они приобрели недружелюбный серый оттенок.
– Джильда! – ахнул Римо.
Все произошло так быстро, что Римо Уильямс просто оцепенел.
Перед ним стояла Джильда Лаклуунская. Она распахнула длинный плащ, под которым был кожаный костюм викинга и кольчуга. На поясе висел короткий кинжал.
– Но как? – пробормотал Римо. – Я хочу сказать, здравствуй! Как ты тут оказалась?
– Прежде чем ты женишься на этой женщине, – ледяным тоном произнесла Джильда, – я хочу, чтобы ты взглянул на свое дитя. После этого, если хочешь, можешь жениться.
Римо поглядел вниз – на него смотрели встревоженные карие глазенки. Ребенок крепко держался за его коленку.
Римо ошеломленно поднял глаза.
– Мой ребенок?!
– Наш, – сурово ответила Джильда Лаклуунская.
Римо повернулся к своей нареченной.
– Ма Ли, я...
Но ее уже не было. Белые ленты, связывавшие их руки, теперь свободно висели у него на запястье. Дверь домика Ма Ли захлопнулась за облаком красного шелка.
Мастер Синанджу шагнул к Римо и поднял на руки малыша. Потом повернулся к публике, держа ребенка над головой.
– Не надо горевать, люди! Хотя свадьбы сегодня не будет, поприветствуйте наследника моего приемного сына от женщины-воина по имени Джильда Лаклуунская!
Раздались приветственные возгласы, но быстро стихли.
– Белый! – пронесся шепоток. – Он белый. Неужели корейцы больше не будут править нашей деревней?
Римо повернулся к Чиуну.
– Это твоих рук дело! – сказал он. – Ты сообщил Джильде о готовящейся свадьбе!
Чиун обошел Римо, так чтобы публика видела малыша, широко открытыми, непонимающими глазенками взирающего на толпу народа.
– Потом! – прошипел он. – Сейчас самый критический момент! Селение может признать в твоем сыне своего!
