– Эй, тогда мне надо будет только дождаться, когда он придет! Зачем мне кого-то убивать?
– Ты так не сделаешь.
– Это еще почему?
– Потому что я буду знать твой адрес.
– Я могу съехать!
– Ну, уж нет! Ребята вроде тебя живут на одном месте не потому, что оно им так нравится. Просто ты эту улицу знаешь вдоль и поперек, ты здесь родился и здесь умрешь. К тому же тебе не удастся от меня спрятаться, я тебя везде достану.
Для убедительности Тюльпан стукнул пальцем по мушке пистолета Антонио, и ствол раскололся по всей длине.
– В этом что-то есть, – признался Антонио Серрано, изумленно взирая на то, что осталось от кольта.
– Так что, по рукам?
– Губернатор... С губернатором я наверняка справлюсь. У него небось и пушки-то нет?
– Отлично. Давай, покажу тебе деньги и поедем на вокзал. С этого момента даю тебе сорок восемь часов.
– Да, еще кое-что, – сказал Антонио Серрано по дороге к машине.
– Да?
– Этот губернатор... Когда я его пришью, можно забрать его бумажник?
“Гумбы из Исти” выслушали необычное предложение своего главаря. Когда он закончил излагать план убийства губернатора, они вдвое дольше обычного обдумывали свое решение – целых пять секунд.
– Не пойдет! – заявил Кармине Мусто, который уже видел себя преемником Антонио и решил, что вполне можно занять место главаря и сегодня. В конце концов, ему уже почти пятнадцать.
– А что скажут остальные? – спросил Антонио Серрано, обводя взглядом сидящих полукругом дружков.
Дело происходило в его собственной комнате, и он стоял посредине. “Гумбы” в полном составе – а их было не меньше тринадцати человек – развалясь сидели на его кожаном диване и креслах, по очереди затягиваясь от одного бычка с марихуаной.
– А что мы с этого будем иметь? – спросил один.
– Престиж, – ответил Антонио Серрано.
– Это что еще такое?
– Что-то вроде признания, – объяснил другой.
– Если мы пришьем губернатора, нас все зауважают, – сказал Антонио.
– А бабки? – спросил Кармине, дыша ртом, поскольку нос его от вечного кокаина был заложен. Глаза у него сверкали тем блеском, который обычно придает наркоману вид гончей собаки.
– Будь спокоен!
– Сколько конкретно?
– Доверься мне, у меня все распланировано. Но сначала надо дело сделать, – уклончиво ответил Антонио: он не хотел, чтобы другие знали, сколько денег ему предложил этот Тюльпан.
– А кто тебе платит? – не унимался Кармине.
– О чем ты? – Антонио напустил на себя оскорбленный вид.
Он избегал смотреть в черные глаза Кармине. Вот умник! Что-то он слишком дотошный стал!
– О том, – спокойно продолжал Кармине, – что ты ведь не сам до этого докумекал. Кто-то тебе платит, признайся. И сколько же?
– Ага, сколько? – подхватили дружки.
– Пятьдесят тысяч, – соврал Антонио. – Я собирался поделить поровну, болваны.
– Пятьдесят! – фыркнул Кармине. – Ну и козел же ты, парень, за дешево тебя купили! Умные люди шестизначные суммы за такое берут!
– Ну, хорошо, хорошо, мне обещали шестизначную цифру, – признался Антонио, для которого попасться на вранье было делом естественным, а вот прослыть дураком – уже куда опаснее. – Он обещал мне сто тысяч.
– Ох ты, надо же! – издевательским тоном произнес Кармине. – Целых сто тысяч! Раздели на тринадцать – от силы выйдет двухмесячный заработок. Мелочевка, одним словом. И ты хочешь, чтобы мы за такие гроши кокнули поганого губернатора?
– Кто не хочет – может уйти. Прямо сейчас! – вспылил Антонио. – Проваливайте, очистите помещение!
Кармине Мусто решительно встал.
– Я ухожу. Кто со мной?
Несколько человек помялись.
– Ну же, – сказал Кармине, – пошли, дела ждут.
– Чем больше народу уйдет, тем больше останется на брата, – сказал Антонио.
– Жалкие гроши! – осклабился Кармине.
– А сколько выходит на каждого? – спросил кто-то из младших ребят.
Антонио напрягся. Его загнали в угол. Если он чересчур занизит цену, то останется один. Если же завысит, то погорит сам. Останется с жалкими грошами, выражаясь словами Кармине.
Испытующие взгляды товарищей придали ему решимости.
– Сто тысяч поделите поровну, – нехотя произнес он.
Кармине Мусто сплюнул на тигровую шкуру, лежащую на полу, и направился к выходу.
