Он запрокинул восторженное, почти блаженное лицо, и его взору предстала насмешливая утренняя звезда на пурпурном небосклоне.
– Сильнее всех... – прошептал он и направил всю свою энергию в одну точку.
Чиун ловко перепрыгнул через камни и устремился к Голландцу, не спуская глаз с его исполненной высокомерия фигуры, но не успел: вновь зазвучала музыка, и высоко в небе маленькая серебристая точка Венеры стала расти и расти, пока вершина горы не озарилась ослепительным светом.
Голландец торжествующе воздел кулаки.
– Сильнее всех!
Музыка зазвучала совсем нестерпимо, и под ногами его земля встала дыбом.
– Нет! – успел крикнуть Чиун, но было уже слишком поздно. Голландец провалился в разверзшийся кратер, и снизу донесся его прощальный вопль:
– Сильнее всех! Сильнее! Сильнее!
Вслед за ним стал падать и лежавший без движения Римо Уильямс. Когда обоих поглотила бездна, земля опять сомкнулась, и вокруг воцарилась могильная тишина. Смолкла и музыка.
Чиун бросился к тому месту, где только что была расщелина, и стал отчаянно рвать землю пальцами.
– Римо! Сын мой! – Он царапал ногтями землю, но она сомкнулась намертво.
Мастер Синанджу поник головой и долго сидел неподвижно. Потом он нацарапал на земле знак – разделенную надвое трапецию, символ Синанджу. Пусть им будет отмечено место последнего успокоения двух белых Мастеров Синанджу, на которых прервется династия.
С выражением покорности Мастер Синанджу поднялся, отряхнул землю со своего кимоно и тихонько прочел заупокойную молитву, затем повернулся, чтобы покинуть скалу Дьявола. Он вдруг обнаружил, что идти с пустыми руками еще тяжелее, чем нести на себе тело сына, ведь это означало оставить его здесь навеки.
Он вышел из крепости, и тут его остановил знакомый голос:
– Решил без меня уйти, папочка?
Чиун развернулся. От удивления морщины на его лице разгладились.
– Римо! – ахнул он. – Римо, сынок! Ты жив?
– Более или менее, – небрежно бросил тот. Лицо его было в поту и пыли, под мышкой он держал безжизненное тело в пурпурном шелке. Руки Перселла были связаны желтым кушаком.
– Но я видел, как вы оба провалились под землю!
– Это были не мы, – сказал Римо.
Он попробовал изобразить улыбку, но Чиун видел, что это дается ему с трудом. Мастер Синанджу подошел к Римо и пощупал его – сначала руку, потом лицо.
– Ты настоящий? Не жестокое видение, призванное усугубить мое горе?
– Настоящий!
– Но я видел, как этот негодяй тебя поборол!
Римо покачал головой.
– Ты видел то, что было у Голландца в воображении, что он хотел тебе внушить. Ты оказался прав, Чиун: он окончательно свихнулся. Помнишь тот момент, когда свет стал совсем нестерпим?
– Да.
– Вот тогда я его и сломил. И он это понял. Мне кажется, в тот момент он и спятил окончательно. Он понял, что не сможет победить. Мне это тоже было ясно. Он стоял на коленях – и вдруг обмяк. И тут же на его месте возник другой Голландец и другой я, и они стали биться. Когда я понял, что произошло, то отошел в сторону и так же, как ты, наблюдал.
– А бездна?
– Очередная игра воображения. Впрочем, в каком-то смысле ее можно считать реальной – это была бездна безумия, навсегда поглотившая Голландца. Единственное, что я сейчас твердо могу сказать: вот я, а вот – он.
– Он не умер? – удивился Чиун.
– Можно считать, что умер.
Римо положил Перселла на камень. Тот едва дышал, а в глазах еле-еле теплилась жизнь. Губы его шевельнулись.
– Он хочет что-то сказать, – заметил Чиун. Римо приник к кривящемуся рту Голландца.
– Я победил. Несмотря ни на что!
– Не дождешься! – сказал Римо.
Прежде чем в глазах его потух последний свет разума, Голландец резко выпрямился, как от разряда электрического тока.
– Теперь вам ни за что не спасти кандидатов в президенты! – И снова обмяк.
Чиун внимательно его осмотрел.
– Жив. Но судя по глазам, рассудок оставил его.
– Он больше не представляет для нас угрозы. Кажется, мне это удалось! Я остановил Голландца, а сам остался цел!
– Не будь таким хвастуном! Последнее слово еще может быть за ним.
– Если мы торопимся, – сказал Римо, сгребая Перселла, – не будем тратить зря время!
– Нет! – остановил его Чиун. – Вниз его понесу я. Я столько лет ждал искупления!
