Это происшествие повергло все войско в еще более мрачное расположение духа. Колонна перестроилась, и теперь позади нее одна из лошадей везла поперек седла тело погибшего Custodes, которого должны были передать собратьям для похорон в ближайшем аббатстве. Альберт, которому оруженосец мгновенно подал сухой плащ, на вид, как будто, совершенно бы не пострадал.
Дав лошади шпоры, он стремительно направился в голову колонны, подгоняя отстающих и пристально оглядываясь, не покажется ли еще откуда очередной пчелиный рой. И все же происшествие это показалось королю достаточно странным, и он невольно задался вопросом, не мог ли Димитрий и тут приложить свою руку… и лишь по ошибке поразил не того человека. Этот несчастный случай мало чем напоминал гибель Удаута и выглядел совершенно невинно, и если бы утонул именно Альберт, кто мог бы заподозрить неладное?.. Однако последнее, что пришло бы в голову Райсу-Майклу, это спрашивать о чем-либо самого Димитрия.
Чуть позже, в тот же день, они миновали Валорет и задержались лишь ненадолго, чтобы отрядить двух человек в Рамос, куда должны были доставить утопленника для похорон, и дождаться обещанных Хьюбертом войск из местного гарнизона Custodes Fidei. К ним присоединились восемьдесят рыцарей и оруженосцев Custodes под командованием лорда Джошуа Делакруа, одного из близких приятелей Хьюберта. В эту ночь они расположились лагерем под открытым небом, совсем недалеко от владений Рана в Шииле, откуда вечером к ним прибыли еще двадцать рыцарей вместе с кастелланом сэром Дрого де Палансом, который привез несколько телег, груженных жареным мясом, сыром, свежим хлебом и вином, чтобы порадовать своего господина, короля и их приближенных.
Так что в эту ночь в лагере воцарилось радостное настроение, по крайней мере, среди офицеров, которых пригласили отужинать в походном шатре Рана, но Райс-Майкл постарался пить как можно меньше, и вскоре удалился, дабы написать очередное письмо Микаэле.
Разумеется, он не мог доверить бумаге свои подозрения относительно происшествия с Альбертом, и уж тем более касательно гибели Удаута, и изложил все происшествие очень сухо и коротко, даже заставив себя восхититься удачливостью гофмаршала, - что не должно было вызвать особых подозрений у тех, кто станет читать его корреспонденцию, прежде чем вручить письмо Микаэле. Возможно, Райсиль сумеет увидеть истину между строк и сделает все необходимые выводы.
Растущее с каждым днем королевское войско поутру свернуло чуть восточнее, чтобы к ним могли присоединиться полсотни копьеносцев Манфреда в назначенном месте у Эбора, а затем они углубились на равнину Йомейра, где вновь разбили лагерь под открытым небом. Солдатами Манфреда командовал его сын Айвер, граф Кирнийский, получивший этот титул благодаря выгодной женитьбе. Айвер Мак-Иннис, молодой человек слегка за тридцать, был правой рукой отца на севере, и проводил свое время то в Кирни, которое получил в приданое от жены, то на отцовских землях в Кулди, поскольку именно Айвер со смертью отца должен был унаследовать все эти владения. Его присутствие в походе лишь усилило отчаяние Райса-Майкла, который начал опасаться, что с такими сильными противниками он никогда не сможет обрести свободу.
В предпоследний день пути они со всей скоростью устремились на северо-восток по просторам Йомейра. К вечеру, когда они встали на привал у аббатства святого Кассиана, также принадлежавшего Custodes, их было уже свыше двухсот человек. Король и его сановники должны были переночевать в странноприимном доме аббатства, где их уже ожидали гонцы от леди Судри с новыми картами местности и последними донесениями. Графиня утверждала, что на равнине перед Колдорским ущельем их будет ждать союзное войско в четыре сотни человек.
После того, как советники ознакомились с полученными посланиями, писцы тут же принялись за работу над ответными письмами, а король и его помощники отправились насладиться ужином в трапезной аббатства, где к ним присоединился сам настоятель и его доверенные лица. Они все поприсутствовали на вечерней мессе в благодарность за оказанное гостеприимство, после чего Райс-Майкл получил возможность наконец удалиться в комнату, отведенную ему и его оруженосцам в дальнем конце странноприимного дома.