-- Кстати, о семейных делах: помню, когда вы уезжали в разгар своих неприятностей, то сильно переживали за сына, -- он ведь оставался в Москве.
-- Сын -- это боль страшная. Я такую сентиментальную вещь скажу, может, конечно, не поверят. Когда я уехал, одно из самых острых впечатлений, самое осязаемое воспоминание, как Филипп меня на прощание обнял. Я чувствовал его руки на своих плечах очень долго. Это страшно осязаемое воспоминание. Конечно, сейчас он просто чужой ребенок, и чужой папа к нему приехал (ему было полтора года, когда я уезжал), хотя смотрит в глаза родственно. Но я не поцеловал, не обнял его, мне показалось, что мальчишке это было бы неприятно: пришел чужой дядька лысый и лезет с нежностями. Поэтому -- что говорить? Я хотел бы здесь быть, как вы понимаете. Да... Я ему звонил сюда из Лондона, спрашивал: "Что тебе привезти в подарок?" Он говорит: "Привези мне дом". -- "Какой дом?" -- "Ну, -- говорит, -- дом, чтоб я мог там прятаться. У нас теперь в Москве столько плохих дядей, я их боюсь, от них прятаться надо..."
Для меня это был шок! Я пошел на Regent Street, в большой игрушечный магазин, и купил игрушечный дом, сборный, куда помещается ребенок. Привез, собрал его в центре квартиры -- мальчик был просто счастлив.
Вот такое у меня было настроение, когда я собирался в Россию. Я все знал про то, как тут живется, -- но ничего я так остро не переживал, как этот разговор с сыном. О чем еще тут говорить?..
-- Может, вас только из-за ребенка в Россию тянет?
-- Ничего подобного. Не только! Моя жизнь -- здесь. Я здесь родился, жил. Та жизнь -- хорошая, но чужая. Там многого мне не хватает. Да, там нет сына, но там мог бы появиться другой сын, не в этом дело. Я вам говорю: я не к сыну -- к себе приехал.
-- У вас нет чувства, что за время эмиграции вы отстали от жизни?
-- Абсолютно нет. Потому что все мои вечера -- это наушники. Это "Свобода", это российские станции, которые удается поймать. А фильмы русские почему-то не привозят. Кого я только не просил -- никто не везет!
-- А как вашей жене нравится эта идея -- переехать из Лондона в Москву?
-- Конечно, она не хочет сюда возвращаться. Говорит: "Куда я поеду, зачем?" У нее с первого дня в Англии началось перерождение. Теперь жена в десять раз лучше меня по-английски говорит, хотя, когда приехала, понимала в два раза хуже. Она сейчас больше англичанка, чем россиянка. Это физиологическое: женщины быстрее адаптируются.
Но, конечно, она меня не оставит и вернется из-за любви ко мне.
-- Как вам показалась Россия? Как вам нравятся русские -- после разлуки, после всего?
-- Я ж говорю -- я к себе приехал. Американцы и англичане тоже интересные, я согласен, но русские -- это свои, а те чужие. Чужие -- и все. Это беда моя или что... "У нас -- хорошо, наше -- лучшее в мире!" -- это ж нам с детства вдалбливали. И мы впитали российский стиль жизни... Там, на Западе, люди ставят в квартире джакузи в шестидесятиметровой ванной комнате. Зачем, ну зачем? Не понимаю я этого... Не надо мне джакузи. Мне больше нравится туалет с гвоздем и чтоб к гвоздю была приколота газетка...
1994
HHH Святослав Федоров HHH "Я крупно выиграл в лотерею"
Новые времена мало изменили Святослава Федорова. Он все такой же -глыба, матерый человечище, титан. Несколько поменялся только его статус: он теперь не просто выдающийся хирург, но и по совместительству крупный капиталист. Будучи несомненным хроническим трудоголиком, он с не меньшей страстностью развлекается: лошади, мотоциклы, путешествия по планете, охота на разных зверей...
С Федоровым мы беседовали у него на работе, в институте. Там у профессора очень удобные апартаменты: кабинет, а при нем еще комната отдыха с книжными полками, картинами и охотничьими трофеями на стенах, с тренажерами и двухпудовыми гирями -- и ванной.
Такое впечатление, что хозяин тут живет... Хронический трудоголизм
-- Святослав Николаевич, вы действительно живете тут?
-- Нет, но времени провожу немало: ведь я трудоголик. Работа мне не в тягость: я -- существо творческое, я себя ощущаю художником. Я как будто рисую картины и наслаждаюсь ими; только вместо картин у меня другое: сделанные мною дела. Их много!
