А либералу Лене уже мало было этой аудитории. Канонада звала на площадь. Взбежав по лестнице в забаррикадированный вестибюль, Леня выскользнул на улицу и увидел на той стороне огромную угрюмую очередь, уходящую за угол -- к чему-то отсюда не видимому.
Ветер перекатывал по мостовой большую семисотрублевую купюру. Леня пнул в восторге бумажку с ненавистной символикой и побежал к людям.
-- Господа!-- петушиным голосом возгласил он.-- Ура, господа! Наши идут!
Очередь зашевелилась, заворчала.
-- А толку-то?-- буркнул кто-то.
-- Смотри, господ нашел!-- подхватил пронзительный старушечий голос.-- Этому толк при всех властях будет! Ишь, морду наел!
-- А по морде его!-- радостно предложили в очереди.
Кто-то выскочил из людской гущи и погнался за Леней. Они пролетели, как ошпаренные, пару кварталов, потом Леня свернул в знакомую арку, где легко сбил погоню со следа. Отдышавшись, вышел в другую улицу (совсем рядом с домом) и с восторгом обнаружил, что канонада придвинулась почти вплотную, что бой гремит уже чуть ли не в соседнем квартале.
Уразумев этот факт, Леня стремглав кинулся к дому.
-- Шашка где?-- крикнул он, вбегая в квартиру.
-- Что?-- в ужасе отшатнулась жена.
-- Наши идут!-- ликующе выкрикнул Леня.-- Ну я ему сделаю, ком-муняке бывшему! Шашку давай!
Жена поспешно нырнула под койку, где под грудами тряпья хранилась выменянная на барахолке и неумело заточенная шашка.
События в городе развивались. К часу дня в улицу перед учреждением ворвалась покрытая ковром тачанка под зеленым знаменем пророка. Пока еще было непонятно, удирает она от когонибудь или же, напротив, за кем-то гонится и вообще откуда она такая взялась, но привинченная к бричке ракетная установка располагалась перпендикулярно к направлению движения и была готова к стрельбе.
Очередь залегла, переругиваясь. Сквозь грохот копыт и визг колес было слышно:
-- Да ничего подобного! Я -- вон за тем, в кепке, а за кем вы лежите, я не знаю!..
Вылетев на угол, тачанка ни с того ни с сего произвела выстрел, разнеся остатки пьедестала, на котором кто-то когда-то стоял, и чуть не столкнулась с пивной цистерной, угнанной полчаса назад преступниками из группировки "Одуванчик". Один осколок пробил емкость, из дыры полезла мыльная пена, а находящийся за рулем угонщик вообразил, видимо, что его пытается перехватить муниципальная милиция, и ударил по газам.
Началась бессмысленная погоня тачанки за цистерной. Однако за секунду до того, как она началась, какой-то случившийся рядом алкаш прыгнул на емкость и прилип к ее покатому боку, широко раскинув руки. Бог его знает, за что он там держался, но только пиво, толчками выплескивающееся через пробоину, лилось ему прямо в рот.
Преследуемая тачанкой цистерна пролетела мимо мэрии и описала два витка подряд вокруг полуобрушенного крытого рынка, где одиноко восседал угрюмый кавказец в мохнатой кепке. Перед ним стояла корзина с гранатами. Гранаты были хорошие, противопехотные, с малым радиусом разброса, но цена!.. Люди ежились, вздыхали и шли мимо...
К концу второго витка алкаш вырубился окончательно и соскользнул с цистерны прямо под копыта несущихся во весь опор коней. Кони шарахнулись, тачанка врезалась в столб, одна из лошадей размозжила себе череп, бричка с установкой перевернулась, насмерть придавив стрелка и возницу, и тут на улицу выбежал Леня Возгривый с шашкой в руке.
Остолбенев, он уставился на исковерканную, залитую кровью тачанку, затем глаза его вспыхнули дьявольской радостью, и Леня бросился выпрягать уцелевшую лошадь. Белой масти.
-- Ну теперь держись!-- лихорадочно бормотал он, обрезая шашкой ненужные части сбруи.-- Теперь держи-ись! Либеральные казаки не шуткують, не-ет!..
...Сначала сквозь окованную жестью дверь до директора донесся визг, затем изумленные вскрики и наконец, что уж совсем непонятно, цоканье подкованных копыт по бетонному полу.
Дверь распахнулась, и в кабинет, пригнувшись, въехал на белом коне Леня Возгривый с демонским выражением лица. Сияющую казачью шашку он держал по-чапаевски, на отлете.
Секретарша кувыркнулась в обморок. Директор, видя в руках Лени свою погибель, взвыл и полез под стол. Но тут в кабинет ворвалась простоволосая встрепанная женщина, оказавшаяся впоследствии женой Возгривого. Ухватив мужа за ногу, она заголосила:
