— Ты драматизируешь, дорогая. Он пришел в наш дом, потому что здесь можно нас найти, и спросил о том вечере, потому что это одно из того немногого, что он мог сделать в своем горе. Мистер МакКенна пытается понять, почему его брат вышел из дому в такой дождь в понедельник вечером.
Последних слов Грейс уже не слышала. Чувствуя себя такой одинокой, как еще никогда в жизни, она повернулась и направилась к винтовой лестнице, которую строили, рассчитывая на то, что она, Грейс, будет спускаться по ней в свадебном платье. По крайней мере, так всегда говорил папа. А еще он, выбегая из дверей, спеша на работу, говорил, что любит свою жену, детей и этот дом. Но теперь родители были в разводе, Дилан плохо видел, а мама все еще считала Грейс идеальной, несмотря на пиво — две бутылки — и смерть мистера МакКенны.
Девочка просто не знала, что делать.
Завтрак в понедельник утром прошел в молчании.
— Все в порядке? — спросила Дебора у Дилана. Он кивнул.
Она наклонилась так, чтобы ему пришлось посмотреть ей в глаза.
— С глазами все нормально?
Он и раньше щурился. Честно говоря, в последнее время Дилан часто щурился. И неважно, сколько раз Дебора говорила себе, что у нее целый список детей с проблемами, намного более серьезными, чем проблема Дилана, от которой через два-три года можно будет избавиться, — это не помогало. Как матери, ей невыносима была сама мысль о том, что его зрение падает.
Дилан опять кивнул, и, хотя Деборе не очень верилось, она не могла позволить собственным страхам создавать проблемы там, где их наверняка не было. Поэтому она выпрямилась и спросила:
— А каша вкусная?
Он кивнул в третий раз и продолжил есть.
С Грейс было не лучше. Она сидела, низко склонившись над учебником французского.
Дебора опустила руку ей на плечо.
— Сегодня контрольная?
— Угу.
— Сложная?
— Угу.
Обескураженная этой лаконичностью, Дебора игриво сжала плечо дочери.
— Еще что-то? — Когда Грейс вопросительно посмотрела на мать, Дебора сказала:
— В школе? Сегодня?
Дочь кивнула головой и вернулась к своему учебнику.
Поездка в город была не намного лучше. На первый взгляд казалось, что Грейс все еще читает учебник. Потом Дебора увидела, что, хотя голова девочки склонилась над книгой, глаза смотрят мимо страницы. Погруженная в свои мысли, Грейс подпрыгнула, когда Дебора дотронулась до ее руки.
— Эта неделя будет лучше, — мягко сказала Дебора.
— Чем?
— Уже не так больно.
— Тебе уже не так больно? — спросила девочка осуждающе.
Дебора обдумала ответ.
— Не так. Но это не значит, что я не расстроена или что у меня не сжимается все внутри, когда я думаю, что мистер МакКенна мертв. Это не значит, что я не горюю. — Отчаянно желая продолжить этот разговор, она добавила: — Я понимаю, что ты чувствуешь, Грейс. Ты не была бы чутким человеком, если бы не испытывала этого.
Дочь отвернулась.
— Я действительно так думаю, — сказала Дебора, но Грейс не поднимала головы, и, слушая ее молчание, мать подумала, правильно ли она выразилась. У нее бывали моменты, когда она размышляла, правильно ли поступила в прошлый понедельник. Грейс всегда была таким счастливым ребенком, жизнерадостным, разговорчивым. Теперь она молчала.
Они утратили взаимопонимание.
Дебора хотела узнать, что чувствует Грейс, но девочка ничего не сказала, пока Дилан не вышел из машины. Тогда она посмотрела на Дебору и холодно произнесла:
— Мне не следовало говорить тебе о пиве. Ты кому-нибудь скажешь?
Сердце Деборы сжалось.
— Я хочу, чтобы ты рассказывала мне о таких вещах. Ты можешь мне доверять. Все, что ты скажешь, не пойдет дальше меня.
— Если ты кому-нибудь расскажешь, мои друзья меня возненавидят.
— Разве я когда-то предавала твое доверие?
— Меня там даже не было, — предупредила Грейс, — поэтому я не могу сказать наверное, что там было пиво. Если пива не было, ты подставишь меня без причины. У меня и без этого неприятности.
— Авария произошла в результате несчастного случая. У тебя не будет неприятностей из-за этого.
— Ты сегодня выяснишь что-то о полицейском отчете?
— Не знаю. Но беспокоиться не о чем. С нашей стороны не было неосторожного вождения.
