Наш Современник, 2004 № 11 - страница 9

Мне это очень грустно. Боюсь, что война и революция впрок нам не пошли, и, отдохнув от колотушек, мы снова заведем то же расхищение времени и средств до нового погрома.

Отвратительно то, что вокруг милого и доброго Государя, у которого не хватает такта, чтобы скрывать свою распущенность, сложился круг ничтожных придворных, которые своим сервилизмом хотят исказить действительность и “успокоить” единственного человека, который должен быть воплощенной тревогой.

Всего Вам хорошего, т.е. одного, что всем нужно. Крепко жму Вам руку.

М. Меньшиков

Год спустя…

К первой годовщине со дня смерти поэта мы открываем рубрику, хорошо знакомую нашим читателям и освященную именами Леонида Леонова, Георгия Свиридова, Вадима Кожинова. Отныне рядом с ними будет стоять имя Юрия Кузнецова.

От друзей и учеников поэта, от профессиональных литера­торов и от читателей в течение всего года в журнал поступали стихи, посвященные его памяти, обшир­ные воспоминания, письма о недолгих встречах с ним, размышления о его твор­честве.

Небольшую часть из этой заветной папки мы публикуем сегодня, открывая публикацию началом неоконченной, к несчастью, поэмы “Рай”, которая, судя по первым страницам, могла стать вершиной его творчества, и стенографи­ческими записями учебных лекций поэта, прочитанных им в начале 90-х годов на поэтическом семинаре Литературного института.

I

юрий кузнецов

Рай

(Неоконченная поэма)

Вечная туча летела в Божественном мраке,

По сторонам возникали священные знаки:

То пролетят голоса, то живые цветы,

То Голубиная книга раскроет листы

И унесется во тьму золотого сеченья...

Мы приближались к звезде своего назначенья.

Топнул по туче Господь: — Это здесь! — И кругом

Всё засияло. Мы стали в пространстве другом.

Воздух был свеж и прозрачен. Внизу простиралась

Голая местность и где-то в тумане терялась.

Сонмы великих и малых убогих людей

С тучи сходили внутри светоносных лучей.

Остолбенело они озирали окрестность.

Тут мне и вспомнилось давнее: “Вот вам известность!”

В воздухе туча стояла, а может, плыла,

Плыл с ней и Китеж, сияя во все купола.

Вздрогнула туча! Всему свое время и место...

И вознеслась! А куда — это Богу известно.

Ветер откуда-то ветхую ветку принес.

— Я узнаю это место! — Адам произнес.

— Я узнаю даже ветку, — промолвила Ева, —

Видно, засохла в долине печали и гнева.

Долго смотрел на засохшую ветку Адам,

Словно забытую книгу читал по складам:

— Я отломил эту ветку от древа познанья

И поплатился за это веками изгнанья.

Где ты, зеленая молодость?.. — Тише, Адам! –

Ева сказала и палец прижала к губам.

Замер Адам и услышал рыдающий голос –

Так на ветру осыпается зернами колос.

Голос все громче звучал, все сильней трепетал.

— Это мой голос! — Адам наконец прошептал. —

Я в первый раз зарыдал в этой бедной долине,

Он сохранился с тех пор и рыдает поныне.

Плач покаяния! Как утешал он меня,

Отблеск блаженства навеки в душе сохраня.

Впадины есть на Земле, где годами хранятся

Гласы былого и могут опять повторяться.

Так и возник из былого мой голос живой,

Снова пронзил, как под сердце, удар ножевой...

И, словно эхо, на голос изгнанника Рая

Сонмы святых зарыдали, его повторяя.

Вздрогнуло сердце! Рыдай, моя лира, рыдай!

Плач покаяния есть возвращение в Рай.

Твердь отворилась, и хлынули тайные воды.

— Эта святая вода вас омоет, народы! –

Молвил Христос. Все народы омыл водопад.

Был и святитель Христа омовению рад.

Я оставался сухим, ибо мимо и тайно

Падали воды. Сын Божий, как будто случайно,

Поднял ладонь и на брызги разбил водопад —

Крайняя капля меня окатила до пят,

Влажною ризою въявь облекла мое тело

И, высыхая, узорами трав заблестела.

Был я обут в сень Земли, хоть и думал, что бос.

— Рай перед вами. Ступайте! — промолвил Христос.

Реяли светы вдали. Участь Рая решалась.

Днями седая стена впереди возвышалась.

Рокот молитвы по душам прошел, как волна.