— Да тише ты, Микола.
Тот послушно затих, докуривая сигарету.
Мы посидели молча еще несколько минут, и я начал замерзать.
— Я пойду, пожалуй, отсюда. В центр — это туда? — показал я рукой.
— Туда. Хочешь, подвезем тебя, — предложил вдруг Микола, прислушиваясь к ночным воплям неподалеку.
— У вас тут машина? — удивился я, вглядевшись в темноту двора. Действительно, в дворовом проезде стоял новенький блестящий полицейский Toyota Prius с погашенными огнями.
Сработала рация, и строгий металлический голос произнес оттуда:
— Двадцать первый, сообщите, где находитесь.
— Я двадцать первый, нахожусь возле посольства, жду указаний, — нагло соврал Микола в рацию.
— Как обстановка там? — бодро поинтересовался неведомый мне командир.
— Обстановку контролируем, — так же бодро ответил полицай.
— Хорошо, ждите, через полчасика с прокуратурой явимся, на осмотр места происшествия. Чтоб все было в порядке, как поняли?
— Принято, ждем.
— Не получится тебя подкинуть, давай уже сам, нам ехать надо, — сообщил мне Микола с явной печалью в голосе.
Мы пожали друг другу руки, и я пошел со двора, по-прежнему внимательно оглядывая окрестности.
В коридоре хостела меня встретила испуганная Алена. Из приоткрытой двери ее комнаты доносились крики и вой сирен из телевизора — судя по всему, шла ночная программа новостей.
— У нас тут черт-те что творится в городе, а вы по ночам гуляете. Опасно это, — сказала она, с искренним возмущением далее многословно выговаривая мне за беспечность.
— Нельзя так, плохо это кончится. Осторожно нужно.
Я терпеливо слушал ее возле двери в свою комнату, не желая обижать невниманием.
На мое счастье, снова позвонил директор, я развел руками перед Аленой, показывая на телефон, и ушел к себе.
— Ну что там у тебя, будет материал?
— Минуты полторы всего видео есть, — сообщил я.
— Негусто. А почему так мало?
— Нацики снимать не дали, угрожали, пришлось уходить.
— Понятно. Давай тогда высылай все исходники, что есть, мы сами тут смонтируем. Текст тоже сами. А ты сейчас поспи, а к десяти утра давай на Майдан, там снова заварушка какая-то намечается. Снимай там все нон-стопом и сразу высылай, сам не монтируй, некогда.
Я включил ноутбук, поставил файлы на закачку и попробовал уснуть. Однако уснуть не получалось — одолевали мрачные мысли. Судя по всему, я не смогу долго продержаться тут, если буду ходить на все мероприятия с участием нациков. Рано или поздно они меня вычислят и искалечат. Сменить внешность не получится, жизнь — это же не водевиль. Ну, не обзаводиться же мне, в самом деле, бородой с париком. Потом я представил себя с бородой и в парике, мысленно заржал и тут же уснул, как убитый.
Это воскресное утро началось со стука в дверь. Я быстро вскочил с кровати и оделся, затем постоял у двери, прислушиваясь, но ничего не услышал, решительно выдохнул и открыл щеколду.
За дверью стояла Алена с подносом: сливки и гренки, и вдовесок бездна любопытства. Чашек со сливками на подносе было две.
Я впустил ее в комнату, и она сервировала стол, осторожно, но решительно подвинув на краешек работающий ноутбук. Потом она уселась на кровать, оставив мне свободным стул.
Мы начали завтрак в беспокойном молчании, но у меня нервы не выдержали раньше.
— Должен признаться, что я журналист, — сообщил я ей, и она тут же согласно кивнула.
— Я видела вас по телевизору несколько раз. Я очень за вас волнуюсь. Вы ведь знаете, как у нас тут непросто.
— Знаю.
— Не знаете, — горячо возразила она. — У нас запросто могут даже убить, если вы кому-то не понравитесь.
— Ну, я не могу не делать свою работу. Это невозможно.
— Понимаю. Давайте, я буду ходить с вами.
— Что?!
— Давайте я буду ходить с вами. Женщину они бить не посмеют, — просто объяснила мне она свое самопожертвование, хлопая редкими ресницами на красных заплаканных глазах.
Я едва не подавился последней гренкой и, закашлявшись, устроил себе паузу на пару минут.
Алена терпеливо ждала, глядя на меня влажными коровьими глазами.
— Вот что я вам скажу, дорогая Алена Григорьевна. Вы, конечно, поразили меня своим предложением в самое сердце, — начал я торжественно. Она порозовела от удовольствия, заулыбалась, кокетливо поправляя спутанный комок волос на голове.
