Пожарных машин или хотя бы полиции видно не было. Я подошел поближе и начал снимать.
— Ты кто такой? — на меня из темноты вышли несколько фигур в камуфляже.
— Журналист, — отозвался я спокойно, продолжая снимать.
— Мы тебе тут снимать не разрешали, «журналист». Ты москаль, что ли? Говоришь странно.
Первая фигура, коренастый крепыш с боксерскими ушами, подошел ко мне в упор:
— Ты глухой, что ли? Отвечай!
Он без замаха попробовал снести меня боковым ударом, но я это его ждал, поэтому уклонился и тут же отступил назад, в темноту окружающих меня кустов.
— Иди сюда, поговорим, — крикнул мне крепыш с освещенной дорожки.
Я переложил камеру в правую руку и предложил ему самому идти ко мне в темноту.
— Ты дурак, что ли? Мы из «С14», не слыхал про таких? — ответил он с недоумением или с иронией.
Про таких я, разумеется, слыхал — это были тонтон-макуты Киева, отряды проправительственных боевиков, держащие в страхе мирное население и даже полицейских. Они открыто избивали несогласных, давали после каждого резонансного случая интервью местным СМИ, но их ни разу не привлекли к ответственности за насилие. Предполагалось, что они также виновны в убийствах многих украинских оппозиционеров, но ни следствия, ни судов, разумеется, не было. Ничего не писали про них и в европейской прессе — видимо, чтобы лишний раз не путать своего читателя, который привык слышать про Украину только позитив, и от подобных новостей мог бы сильно расстроиться.
Пока мы стояли, набычившись, друг против друга, подъехала пожарная машина, празднично сияя спецсигналами. Дорогу ей неожиданно перегородила группа штурмовиков в камуфляже неожиданно, а мой противник гаркнул в кабину:
— Здесь никто ничего не будет тушить, сказано уже было десять раз. Уезжай!
Я воспользовался заминкой и сделал несколько шагов назад, дальше в темноту. Потом осторожно пошел сквозь какие-то кусты в сторону от посольского здания. Слышны были голоса:
— А куда этот делся?
— Я не видел.
— А кто должен видеть? Давайте, ищите его. Грохнуть мразь!
Я зашагал энергичнее, нырнул в ближайший переулок, потом нашел в нем подворотню и замер там в самой тени, за решеткой ворот.
Через несколько минут мимо меня, озираясь, пробежало несколько фигур в камуфляже. Первым желанием было броситься в сторону от них, но я знал, что так делать нельзя. И действительно, следом за первой группой преследования прошла вторая, так же внимательно изучая окрестности и вслушиваясь в любой подозрительный шорох.
Где-то в стороне грохнула крышка мусорного бачка, и вторая группа побежала на звук. Тогда я вышел из своей подворотни и быстрым шагом добрался до следующего переулка. Там я снова замер, уже в тени детской площадки, прислушиваясь.
Я вздрогнул, когда внезапно совсем рядом увидел тлеющий огонек сигареты и услышал насмешливый, но тихий вопрос:
— И от кого мы здесь прячемся?
В плотной тени все той же детской горки я разглядел двоих полицейских, в форме и при оружии. Они сидели на скамейке и курили.
— Да так, вот гуляю, — ответил я им негромко.
— А документы у тебя есть, гуляка?
Я вытащил из-за пазухи слегка поистрепавшееся уже удостоверение болгарского радио, протянул ближайшему полицаю.
— Это не документ, конечно, но ладно, — ответил он мне. — Так от кого ты тут прятался?
— От тех, от кого и вы, — ответил я, пораженный внезапной догадкой. — От бандерлогов из «С14».
Полицаи помолчали, затягиваясь сигаретками. Потом один из них сказал:
— Да мы не прячемся. Пойдем уже туда, Микола?
— А что там, закончилось уже все? — проигнорировав напарника, спросил меня Микола.
— Да черт их разберет, — ответил я, присаживаясь к полицаям на скамейку. — Машины еще горят, а эти к ним пожарных не пускают.
— Не пускают, ага, — согласился Микола.
— Я начал снимать, а они пообещали меня грохнуть, — продолжил я, ища поддержки.
— Ну, эти, если пообещали, значит грохнут, — успокоил меня первый полицай.
Я помолчал с минуту, переваривая этот ответ, потом все-таки продолжил осторожную дискуссию:
— У нас в Болгарии за такое в тюрьму сажают.
— А у нас в Украине такие ментов убивают вместе с семьями, и ничего, — неожиданно зло рявкнул Микола и его напарник испуганно зашептал:
