— Эй, приятель, как жизнь?
Я повернулся. Перед мной стояла Дина в своей форменной сине-белой курточке с логотипами Deutsche Welle на всех возможных местах. Она была одна, без привычного оператора Олексия рядом.
— Привет, Дина. Жизнь кипит, видишь, Третий майдан собирается, — показал я вокруг.
Она ухмыльнулась, проводила равнодушным взглядом очередного строителя баррикад с жердочкой на плече, потом повернулась ко мне.
— Мы это не снимаем. Нам это не интересно. Видно же, что постановка.
— Можно подумать, предыдущие майданы начинались иначе, — попробовал вызвать ее на спор я.
Но она не завелась. Ей все это было скучно.
— Не знаю, может быть. Но нам сказано сюда не лезть. И ребятам из BBC тоже так сказали. Странно, что твои болгары тебе это заказали, — сказала она, с видимым удивлением глядя мне прямо в лицо, как будто ей внезапно стало все ясно про мою гнусную москальскую сущность.
Я напрягся, отвел глаза и осторожно объяснился:
— Я сам сюда пришел, болгары мне это не заказывали. Мало ли что тут случится, продам тогда видос кому-нибудь.
Она понимающе кивнула:
— Ага, понятно. Ловишь, значит, удачу за хвост. Кстати, можно будет русским это продать. Но расслабься, тут ничего такого не случится. Они потусят с недельку и уберутся сами. Вот увидишь.
— А кто это и такие, у вас там, в европах, не говорят?
Она пожала остренькими плечиками:
— Нацики какие-то, но совсем уже доморощенные, посконные. Им не нравится Европейский союз, их бесят евреи, капитализм, ну и прочее подобное им тоже не нравится.
— Поэтому шансов победить у них нет? — догадался я. — Им не принесут печенек из Европейского союза?
— Этим — точно не принесут. Скорее, пришлют пару грузовиков национальной гвардии, вполне достаточно будет для разгона. И никто в ЕС по этому поводу не пикнет, как ты, наверное, догадываешься.
Тем временем к нам приблизился хоровод вышиванок, вовлекающий в себя все новых участников. Добродушная с виду тетенька осторожно попыталась взять Дину за рукав, но Дина резко вырвала руку и с неожиданно брезгливым выражением на хорошенькой мордочке отскочила от тетки ко мне за спину.
— Мы сегодня не танцуем, — объяснил я тетеньке, грозно подняв перед ней руки, как медведь, и тетя, нисколько не обидевшись, поскакала себе я дальше в толпу за следующими жертвами.
— Не любишь танцы народов мира? — бросил я вопрос за спину.
— Ненавижу. Вообще вымораживает меня от всего такого, национального, — созналась Дина оттуда из-за моей спины. — Гусли эти сраные, костюмы дебильные, лица даунов, — с неожиданной и страстной ненавистью заявила она.
Я повернулся посмотреть на ее лицо. Оно выглядело соответственно — с таким выражением либо убивают людей, либо едят пауков, либо женятся на нелюбимых.
— Тебя что, в детстве содержали в танцевальном народном приюте имени Леси Украинки? Откуда такие эмоции? — удивился я.
— Просто не люблю, — явно соврала она, не вдаваясь в объяснения.
— Ты водку пьешь? — вдруг спросила она меня заинтересованно.
Я посмотрел на часы.
— Так рано — нет. После шести нормально будет. Сейчас рано еще. Не полезет, понимаешь. Извини.
— Ну, тогда я пошла.
Она сделала пару шагов, потом повернулась, бросила с усмешкой, как подачку:
— Бесплатный совет. Ночью здесь будет интересней, чем днем.
Я благодарно поклонился ей в пояс, она хмыкнула и ушла в сторону Крещатика.
Я решил последовать совету и тоже ушел с площади Независимости в хостел, где проспал часов до девяти вечера. Затем тщательно изучил содержимое своих карманов и выложил оттуда все, включая телефон и документы. Взял только камеру, предварительно зачищенную от старых съемок, и запасной аккумулятор.
Если я верно понял Дину, сегодня ночью этот самый Третий майдан должны были разогнать. Поэтому давать в руки местному гестапо лишние улики мне совсем не хотелось.
Вечерний Крещатик сиял витринами и новыми фонарями, поставленными совсем недавно вместо разбитых два года назад во время путча. Но вот на Майдане фонари были выключены — видимо, чтобы не создавать демонстрантам дополнительных удобств. Впрочем, активисты и не нуждались в милостях от городской администрации — повсюду на площади тарахтели генераторы, дававшие ток десяткам мощных прожекторов.
