— Какую? — поскучнев, сказал участковый.
— Какую, свидетельство о смерти. Фальшивое купила. Он жив, видите! Спустимся, увидите, сидит весь в орденах. Герой причем войны!
— А вам-то что надо?
— Освободить ему эту квартиру! Пошли! Майор Клопов дал вам указание! Это квартира Шапочкина. Героя войны. Вам из совета ветеранов еще не звонили? Они готовят судебное дело. Адвокат сын Стручка. О служебном несоответствии, вашем, кстати.
Участковый скривился. Еще этого ему не хватало вдобавок ко всему.
Они сошли вниз, где тихо матерился на своем стуле Граф с костылем, он поднялся с помощью Ланочки, пришлось опять останавливать частника, а они на мента в форме не останавливались, тогда Ланочка зашла за угол и привела машину обманным путем, и мигрант-водитель с них даже денег не взял, махнул своей немытой ручонкой, хлопнул дверью и умчался.
(Ланочка правильно сделала, что одна пошла к начальству. Граф эту породу терпеть не мог и частенько прибегал к мату в беседах с любым руководством сверху донизу, с их директором чаще всего, — что оправдалось в конце концов, этот директор в результате родное их здание, комбинат художественных изделий, продал на сторону, а деньги присвоил и исчез. А тут, в милиции, за такие богатые и длинные нецензурные выражения, Ланочка опасалась, Графа могли и в КПЗ закрыть.)
Эта живописная тройка, достойная кисти Репина — тучный участковый в форме, которая ему была маловата, затем сильно помятая и наскоро, в поездном туалете, причесанная Ланочка (уже перед Москвой, после суточного путешествия в Муром) и тощий Граф, одетый как бомж, но с орденами на пиджаке — высадилась наконец из лифта и направилась к дверям графовской квартиры.
— Милиция, открыть дверь, — скучно сказал участковый.
За дверью была гробовая тишина.
— Ушли? — забеспокоилась Ланочка.
Граф рявкнул:
— Руки вверх, сдавайтесь! Милиция! Выходить по одному!
Мент потряс головой с неодобрением. Типа «не будем опережать, тут все по плану и без вас!».
За дверью забегали. О. Подействовало.
Стали покрикивать на каком-то языке, ругаться (по-нашему).
Наконец, с той стороны с грохотом сдвинули что-то, видимо, засов.
Завизжало и дважды брякнуло об пол.
И, не ожидая приказа, на лестницу стали выходить персонажи из мультфильма «Али-Баба и сорок разбойников», одетые, правда, иначе, в тренировки и майки, сильно запятнанные.
Повеяло нечистым духом.
Авангард отряда был вооружен малярными валиками на длинных палках, ведрами из-под краски и кельмами.
На плечах остальных, однако, висели битком набитые полосатые сумки, последний писк моды из Китая. Сумки были, видимо, очень тяжелые, а последний нес еще и старый чемодан.
— Это мой! Уносят моё! — рявкнул Граф. — Руки вверх! Стоять! Проверка документов! Стрелять буду! Все пойдут по камерам!
И он мгновенно выхватил из кармана, противоположного костылю, зажигалку, имеющую вид небольшого пистолета. Всегдашнюю свою игрушку. Щелкнул якобы курком.
Свою гордость и, видимо, аргумент в спорах с собирателями бутылок.
Мент оглянулся на него с тем же выражением лица, но разбойники мигом побросали сумки и ссыпались вниз по лестнице.
Грохот еще долго гулял по лестничным клеткам.
Второй этаж, сбежать вниз не проблема.
Квартира зияла распахнутой дверью, внутри было смрадно и нечисто.
Первым вошел мент.
Увидев обстановку (обои клоками, на полу прилипшие газеты, с потолка свисает обрезанный шнур от лампочки, это в прихожей, а дальше легкий смрад и грязь, какая бывает возле помойных контейнеров, кругом набросано и пролито) — участковый сказал:
— Разбирайтесь сами.
Ланочка с Графом с опаской вступили под своды этой пещеры, а мент нажал кнопку, вызвал лифт (со второго-то этажа!), но к нему буквально подскочила какая-то девушка с ребенком на руках и с забинтованной головой.
