Может быть, Лариска была убеждена, что если она не будет давать начальству, ее погонят. Работник она была средний, грамотностью не отличалась. Ее взял на работу прежний зав, взял для конкретных надобностей. Лариска была молоденькая, свежая, ходила в мини, на каблуках.
Виктор Николаевич и то иногда ее приглашал к себе на диван.
— Самое красивое женское тело, какое я в своей жизни видел, — один раз сказал он Сергею, когда Лариска вышла. Плотоядно так сказал.
Ничего особенного Сергей, правда, не замечал, баба и баба, хороша именно тем, что никогда не отказывает.
Маша, когда забеременела, страшно боялась выкидыша и извинялась насчет секса. Они мирно целовались, родственники и родственники, и спали в одной кровати как дети, деля одно одеяло. Маша любила спать головой на Сережином плече. Сережа любил обнять Машу и вдыхать запах ее волос. Он стриг ей ногти на ногах, когда Маша уже не могла сгибаться. Он тер ей спинку в ванной. Он слушал, как бьется ребенок в ее животике. Она каждый вечер делала Сереже массаж его усталой спины, колотила слабыми кулачками… Она ждала его с работы как бога. Он приходил домой после Лариски умиротворенный, радостный, виноватый. Всегда приносил что-то вкусненькое из магазина в центре.
Лариска деловито сделала все как надо.
— Ларис, — сказал он ей, застегиваясь, — а тебе это что-нибудь дает?
— Конечно. — отвечала она. — Ты че, вообще.
Лживая девка.
— А что тебе это дает?
— Здоровье. Надо пить сперму. Что ты привязался?
— А зачем ты это мне делаешь?
— Люблю тебя, дурака. Слушай… Мне надо в детсад платить… Не одолжишь?
Это была такая форма у них, в долг.
Отсчитал треть. Тебе, мне. Это пойдет той.
Они расстались прохладно. Сергей долго размышлял по пути домой, что за человек Лариска. Угождает начальству, а вот что у нее в душе? Как она к нему относится?
Только Маша любила его одного. Любила много лет безо всякой надежды. И дело было не в постели. Маша, Маша.
Он коротко всплакнул в метро, стоя перед дверью.
26. Сергей и Алина. Семейная жизнь
Теперь дома сидит эта…Чучело огородное с двумя большими мешками спереди. С толстым брюхом. Кровь из нее хлещет. Капля на полу в ванной утром. Чистая мать-природа. Маша тоже так бы выглядела? Молочная машина. Корова. Нет. Маша все согревала своим теплом, добротой, заботой. Маша была не тело, а душа. Как она самоотверженно боролась с родителями, чтобы они его прописали! Не добилась ничего, а в суд подавать на раздел квартиры не решилась, и так отношения были подорваны, отец вообще с ней не разговаривал. Но Сережа поступил в аспирантуру университета, и его прописали в общаге. И они поженились все равно. Они уже к этому времени сцепились крепко-накрепко, как две половинки одного существа.
А как эта девка, что чувствует? Ведь у нее умер ребенок. И она сейчас собирает молоко для чужого сына. То есть думает о нем, заботится. Видно, кумекает, что от этого все зависит, вся ее будущая жизнь. Во всяком случае, на ближайшие три года.
Он вернулся домой. Алина сидела перед телевизором. На кухне стояли пустые чистые бутылочки.
— А что, ты не ездила молоко отвозить?
Усмехнулась.
— Ездила. Это мне дали чистые на завтра.
Помолчала.
— Это… Мне вы даже на дорогу не оставили… Я бесплатно на троллейбусах ехала.
— А. Вот тебе.
Положил деньги на тумбочку у кровати.
— Знаете… Мне ведь главврач сказала, что вы заплатите…
— За что?
— Ну, за всю эту историю…
— Мы и заплатили. Я деньги ей отдал.
— А мне?
— А она ничего не передавала?
— Откуда.
— Ммм. Ну что, этих денег от нее не дождешься.
— Да.
— Пролитое молоко, как говорят англичане.
— Да?
— А больше у меня нет. Я на выхлопе. И так занял много.
— Ну тогда ладно, — сказала Алина. — Обманули меня, стало быть.
— Да, стало быть так. И меня в том числе.
Облегченно вздохнул.
Ушел на кухню, оттуда крикнул:
— Есть будем?
— Да спасибо, — ответила она.
— Что, поела?
Телевизор бубнит что-то.
Так. Стало быть, каждый будет есть в одиночку?
Сергей собрался с силами.
Он мог готовить вообще только яичницу и картошку в мундире. Помыл картошку, с грохотом водрузил кастрюлю на огонь. Поставил сковородку. Налил в нее масло. Разбил туда четыре яйца. Зашкворчало. Бросил в месиво заветренный остаток колбасы. Зажарилось. Принес сковородку на стол.
