— Ага.
— Тогда чего она хочет? Хороший вопрос.
— Она хочет сделать истину всеобщим достоянием.
Такой ответ ни к чему не обязывал, был весьма туманен и оставлял простор для дальнейших переговоров.
— Какую истину?
— Хватит косить под дурачка, — рявкнул Майрон, весьма достоверно разыгрывая раздражение. — Вы же не собирались выписать чек ее любимой благотворительной организации, правда?
— Но я же ничего не сделал! — едва ли не проскулил декан. — Кэти исчезла, и с той ночи я ее больше не видел. Что мне было делать, что мне было думать? Ума не приложу.
Майрон недоверчиво взглянул на него, поскольку и сам не знал, как быть. Он принялся играть в любимую игру шерифа Джейка — молчанку — в надежде, что собеседник сам сунет голову в петлю. Такой прием был особенно действенным при общении с политиканами, в которых от рождения заложен порочный хромосом, не дающий им долго хранить молчание.
— Кэти должна понять, — причитал декан, — я сделал все, что мог. Она исчезла. Как я должен был поступить? Пойти в полицию? Неужели она хотела этого? Ведь я ничего толком не знал. Я о ней же и заботился. Может, она передумала, почем мне было знать. Я пытался соблюсти ее интересы.
После этой фразы Майрону стало легче разыгрывать недоверие. Чертовски жаль только, что он не знает, о чем ведет речь декан Гордон. Собеседники сидели и молча таращились друг на друга, и тут в лице декана Гордона произошла какая-то перемена. Майрон не мог толком понять, что именно случилось, но ему показалось, что Гордон вдруг разом сник. Его глаза забегали, в них появилось страдание. Декан покачал головой и сказал:
— Довольно.
— Чего довольно?
Гордон захлопнул чековую книжку.
— Я не буду платить, — заявил он. — Скажите Кэти, что я исполню любое ее желание. Я стану на ее сторону, чего бы мне это ни стоило. Слишком уж долго тянется эта история, я больше не могу так жить. Я не злодей. Просто она больная девушка, нуждающаяся в помощи, которую я охотно окажу.
Такого выверта Майрон не ожидал.
— Вы это серьезно?
— Да, еще как серьезно.
— Вы хотите помочь бывшей любовнице?
Декан резко вскинул голову:
— Что вы сказали?
Майрон вслепую скользил по тонкому льду и, похоже, не миновал полыньи.
— Вы сказали «любовница»? О, черт!
— Вас подослала не Кэти, — продолжал декан. — Она не имеет к вам никакого отношения, так?
Майрон не ответил.
— Кто вы такой? Назовите ваше подлинное имя.
— Майрон Болитар.
— Как?
— Майрон Болитар.
— Вы из полиции?
— Нет.
— Тогда кто вы такой?
— Спортивный агент.
— Что?
— Я представляю интересы спортсменов.
— Вы… А тут-то вы каким боком?
— Я друг Кэти и пытаюсь разыскать ее, — ответил Майрон.
— Она жива?
— Не знаю. Но похоже, вы так считаете.
Декан Гордон выдвинул нижний ящик, достал сигарету и закурил.
— Это вредно, — заметил Майрон.
— Пять лет назад я бросил курить. По крайней мере все так думают.
— Еще одна маленькая тайна?
Гордон невесело улыбнулся.
— Значит, это вы прислали мне журнал.
Майрон покачал головой:
— Нет, не я.
— Тогда кто же?
— Не знаю. Сам ломаю над этим голову. Но мне известно, что вы получили журнал. И что скрываете некоторые обстоятельства, связанные с исчезновением Кэти.
Декан глубоко затянулся и выдул длинную струю дыма.
— Я мог бы отрицать это, равно как и все, что сказал сегодня.
— Могли бы, — ответил Майрон. — Но у меня есть журнал и нет никаких причин лгать вам. А еще у меня есть приятель, шериф Джейк Кортер. Тем не менее вы правы: ваше слово против моего. В конце концов к этому все и сведется.
Декан Гордон снял очки и потер глаза.
— Нет, — медленно ответил он, — до этого не дойдет. Я имею в виду все сказанное мною до сих пор. Я хочу ей помочь. Мне необходимо ей помочь.
Майрон не знал, что и думать. Судя по всему, Гордон действительно страдал, но Майрону доводилось видеть лицедеев, которые могли бы посрамить самого Лоуренса Оливье. Неужто он и впрямь испытывает чувство вины? Неужто изливает душу, потому что у него есть совесть? Или это просто инстинкт самосохранения? Майрон не знал, да его это не очень и волновало. Главное — докопаться до истины.
— Когда вы видели Кэти в последний раз? — спросил он.
