— Дуг Скотт, мэм.
Тилли неуверенно поднялась:
— Как… как вы поживаете?
— Отлично, мэм. Где он?
— Он… Ну… — Она сделала неопределенное движение головой. — По-моему, он ищет вас, мистер Скотт.
— Дуг, мэм, Дуг, если вы не против.
Тилли вздохнула, неловко кивнула, но так ничего и не сказала. В это время мистер Дуг Скотт уже перевел взгляд на Кэти и ребенка. Тут Тилли очнулась и быстро проговорила:
— Это моя подруга, мисс Кэти Дрю, и мой сын Вилли.
— Сын? — Дуг Скотт, сощурившись, снова посмотрел на Тилли. — Вы ведь хозяйка Мэта, разве нет?
— Да-да.
— Гм…
Улыбнувшись при виде его растерянности, Тилли сказала то, о чем они с Мэтью договорились заранее на случай подобных ситуаций:
— Я была вдовой, когда вышла за мистера Сопвита.
— А-а… Да-да, мэм. Да-да.
— Дуг! Эй, Дуг!
Услышав свое имя, Дуг Скотт обернулся. И вот они с Мэтью уже бегут навстречу друг другу, пожимают друг другу руки, хлопают друг друга по спине. Как будто братья, встретившиеся после долгой разлуки. И вот они уже направляются в сторону вновь прибывших. Дуг на ходу горячо сообщил:
— Эта чертова ось сломалась, когда мы проезжали через Хемпстед. А так бы добрались еще вчера. О Господи, ну и взмок же я!.. Слышу, говорят, корабль уже на горизонте. Я взял двух свежих лошадей у Лоба Кэртиса. Ну и рад же он был, что ты приезжаешь! И девчонки тоже. Но теперь-то они повесят носы, раз ты раздобыл себе такой лакомый кусочек.
Мэтью широко улыбался. Напряжение спало. Он выглядел вполне довольным и счастливым, когда, обняв Тилли за плечи, сказал:
— Ну, с этим субъектом ты уже успела познакомиться. Он — единственный из всех известных мне техасцев, который тараторит без умолку. Помнишь, я рассказывал тебе, правда? Все они такие неразговорчивые, что можно просидеть с ними рядом несколько дней и не услышать ни слова. Но наш Дуг не такой.
— Ладно, ладно, нечего выставлять меня болтуном. Лучше пойдем-ка, я снял вам комнату в таверне — это недалеко. По крайней мере, там вы спокойно переночуете. А то в здешней гостинице народу — как на праздник: никто не съезжает, а только прибывают новые. Скоро яблоку будет негде упасть. — Жестом он подозвал высокого негра: — Помоги-ка тут. — И, повернувшись к Мэтью, добавил: — Ты займись дамами, Мэт. Карета там, в конце ряда. За кучера — Диего. Увидимся через пару минут.
Карета оказалась похожей на кебы, какие часто встречались в Ньюкасле, только побольше. В нее были впряжены две лошади — не обычные, рослые, мощные, а напоминавшие тех, что использовались в шахте: чуть больше, чем пони. Вдобавок какие-то худые и некрасивые. Мэтью рассказывал, что это страна лошадей, что большей частью своего богатства она была обязана лошадям и крупному рогатому скоту — пока не началась золотая лихорадка. А уж когда она началась, лошади стали цениться буквально на вес золота.
Во время всего плавания Мэтью без устали развлекал Тилли историями об этой стране. Он старался отвлечь ее от страданий, причиняемых морем, бесконечными рассказами о ранчменах, поселенцах и индейских племенах. Правда, о последних он говорил без особых подробностей, главным образом просто упоминал какие-то странные, звучные названия: тонкава, уичита, и еще одно — команчи. Насколько поняла Тилли, индейцы были людьми, которые жили охотой на бизонов, оленей и других подобных животных, в то время как ранчмены жили торговлей лошадьми и коровами, которых называли коротконогими, а поселенцы являлись чем-то вроде английских фермеров. Они пахали землю, выращивали кукурузу, строили себе дома и жили главным образом за счет обмена продуктов своего труда на товары. Однако ничего похожего, о чем рассказывал ей Мэтью, она еще не успела увидеть. «Но ведь я только что приехала», — упрекнула себя Тилли.
— Привет, Диего. Привет. Как поживаешь?
Мексиканский индеец-полукровка дружелюбно осклабился при виде Мэтью; Мэтью не протянул ему руки, да тот, похоже, и не ожидал этого, но был явно очень рад встрече.
— С приездом, молодой хозяин!
— Рад видеть тебя, Диего. Как поживают Большая Мария и Ки?
— Хорошо, очень хорошо. Ки стрелять хорошо… теперь свой ружье. Он уже восемь лет.
