— Да, он потерял много крови.
— Ну, бульон с воловьей кровью быстро его поднимет. — Мак заставил себя улыбнуться. — Главное — отвезти его домой. Пойду займусь повозкой.
— Спасибо, Мак. — Тилли пожала его руку. — Я благодарю Бога, что он послал мне тебя. Вот уж точно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
Мак снова улыбнулся и ушел, хромая сильнее обычного. Тилли решила, что виной этому усталость. После трудового дня он, скорее всего, всю ночь провел в седле, делая недолгие передышки. И вся его одежда была в темных пятнах от пота.
* * *
Час спустя Мэтью на носилках поднесли к повозке и осторожно уложили на груду мешков и одеял. Поставленные с одной стороны ящики должны были служить буфером. С другой стороны, спиной к деревянному борту села Тилли.
Правил лошадью Лен Уилсон. Мак ехал сбоку, за ним шли два мустанга, связанные поводьями. Когда кавалькада выезжала за ворота, Тилли увидела жену доктора. Она с грустью смотрела им вслед. Тилли не захотела прощаться с доктором: она не могла простить, что он ампутировал Мэтью руку. Тилли думала, что другой врач попытался бы спасти ее.
Огромные ворота форта закрылись за ними, и повозку стало потряхивать на неровностях дороги. Тилли плотнее прижалась к мешкам, чтобы Мэтью меньше качало.
Высокое голубое небо сияло. День был теплым. Сначала они ехали по высокой траве, затем по берегу реки. Иногда колеса бежали по самой кромке воды, подняться выше мешали деревья, спускавшиеся к самой реке.
В самом мелком месте они переехали реку. Лен с Маком легли на живот у воды и окунули головы в поток. Потом они помогли спуститься с повозки Тилли, и она последовала их примеру. Потом, набрав в кружку воды, она носовым платком обтерла лицо Мэтью и смочила ему губы.
— Сколько нам еще ехать? — спросила Тилли перед тем, как занять свое место в повозке.
— Еще часов пять, — ответил Мак. — Мы прилично сократили путь. Лен знает эти места, как свои пять пальцев. Некоторые участки будут неважные, но зато здесь ехать безопаснее. А на главной дороге есть вероятность встретить кого-нибудь.
Они переглянулись, затем Мак вскочил в седло, и процессия двинулась дальше.
Мэтью, как казалось Тилли, почти все время спал. Вдруг он неожиданно открыл глаза.
— Еще долго?
— Нет, дорогой, еще совсем немного, — наклонилась к нему Тилли, — около часа. Как ты?
— Тилли, — позвал он, оставив ее вопрос без ответа.
— Да, дорогой.
Мэтью облизнул пересохшие губы и заговорил с расстановкой, глядя в сторону:
— Если…со мной…что-нибудь случится…уезжай…домой. — Паузы между словами возникали на каждой неровности дороги.
— Не разговаривай, мой дорогой. — Она коснулась пальцами его губ, но он слабо повел головой, словно желая отстранить ее руку.
— Сделай так, как я сказал. Возьми Вилли и уезжай, а Жозефину оставь. Не бери ее с собой.
Тилли задумчиво смотрела на мужа. Он снова закрыл глаза. Конечно, Тилли догадывалась, что Мэтью не любит Жозефину. Но теперь выяснилось, что он не питал к ней даже симпатии. В любом случае, сложностей с Жозефиной не избежать.
Осталась позади река, а с ней и вытрясающая душу дорога. Теперь Тилли начинала узнавать окрестности. Скоро они приедут домой. Сердце ее сжималось от страха за Мэтью, но она убеждала себя, что дома она сможет за ним ухаживать, и он поправится. Ей приходилось встречать безруких и одноногих людей, ходивших с костылями. Они жили долго, несмотря на свое увечье. Поскорее бы добраться домой, а там уж она его выходит. Она даже готова на перемирие с Альваро Портезом — нужно, чтобы Мэтью достаточно окреп, и они смогли переехать в другое место. Неизвестно, где теперь они найдут новый дом. Без сомнения, такого, как у Анны Майер, им не отыскать. Нет, другого такого дома нет и не будет.
Эта мысль пробудила в душе Тилли надежду, что ужасные события, которые им пришлось пережить, повлияют на решение Мэтью навсегда поселиться в этих краях, и он согласится вернуться в Англию.
До ранчо оставалось рукой подать, уже показалось первое ограждение. Повозка, громыхая, катилась по дороге. Вдруг Тилли потрясенно застыла — в загоне она не увидела ни одной лошади.
