Сегодняшний день не был исключением: в комнате царило почти физически ощутимое напряжение. Необыкновенное чутье мистера Блэндфорда было устроено так, что позволяло ему улавливать эмоции и тревогу отдельно каждого из сидящих перед ним людей. Помимо прислуги в комнате присутствовала маленькая группка из трех человек — родных усопшего, сидевших по левой стене. Мистер Блэндфорд четко ощущал, что источником напряжения и отрицательных эмоций, является дочь его покойного клиента, тогда как от ее братьев не исходило ничего подобного: происходящее интересовало их, интересовало очень, но и только всего.
Напротив прислуги, отдельно ото всех, сидела молодая женщина, в течение нескольких лет занимавшая в этом доме особое положение. Мистеру Блэндфорду было хорошо известно, что она могла бы стать его законной хозяйкой в любой день из прошедших четырех лет: Марк Сопвит не делал из этого тайны, составляя два года назад свое завещание. Позже Сопвит решил внести в него кое-какие изменения, но его Послание прибыло слишком поздно. Адвокат лично ответил на письмо мистера Сопвита, в котором тот просил его приехать в Мэнор как можно быстрее. Однако, добравшись до поместья, мистер Блэндфорд узнал, что Марк Сопвит скончался.
Сначала мистер Блэндфорд прочел обычные для каждого завещания строки о том, что его составитель находился в здравом уме и твердой памяти. Затем сообщил, что имение переходит во владение старшего сына покойного — Мэтью Джорджа Сопвита, проживающего ныне в Америке. Тут он остановился, облизал губы, дважды качнулся взад и вперед на своем стуле и уже потом продолжил чтение завещания голосом, лишенным каких бы то ни было оттенков и интонаций:
«У меня очень мало денег, которые я мог бы оставить моим детям, но, думаю, это не слишком огорчит их, поскольку, как мне известно, они унаследовали от своих деда и бабки значительные суммы — все, за исключением моего младшего сына Джона. Ему я завещаю принадлежавшие мне трехпроцентные облигации, срок выплаты по которым подойдет в 1853 году».
Тут мистер Блэндфорд вновь сделал паузу, посмотрел на полную молодую женщину в черном, и его левое веко задергалось сильнее. Джесси-Энн смотрела на адвоката так, будто он лично был виновен в том, что ей не досталось даже маленького кусочка имения. Ее старший брат только плотнее сжал губы. Выражения лица младшего адвокат рассмотреть не мог — тот сидел с опущенной головой. Именно этот молодой человек был больше других членов семьи симпатичен мистеру Блэндфорду.
Адвокат сделал глубокий вдох, снова покачался на стуле, как будто готовясь преодолеть препятствие, и снова начал читать:
«Что касается Матильды Троттер, которая много лет была мне не только нянькой, но и женой, заботилась обо мне и утешала, мне бы очень хотелось иметь возможность сказать, что я оставляю ей все, чем владею, включая поместье, ибо она заслужила это, и если бы мне удалось убедить ее стать моей супругой, что я пытался сделать много раз, многие формальности можно было бы сейчас обойти. Но поскольку она не желала причинять беспокойство моей семье (что меня, скажу честно, совсем не волновало), то так и не согласилась устроить все вышеуказанным образом. Поэтому все, что я могу оставить моей дорогой Тилли, это два пакета акций: пятьсот Восточно-Индийской торговой компании и пятьсот судостроительной компании «Братья Палмер и К°». Надеюсь, что и те, и другие будут расти и обеспечат ее в дальнейшей жизни…»
Молодая дама в черном дернулась в своем кресле; ее младший брат, подумав, что она потеряла сознание, протянул руку, чтобы поддержать сестру. Глаза всех присутствующих устремились в их сторону. Но мистер Блэндфорд лишь скользнул по даме взглядом: исходящая от нее отрицательная энергия просто хлестала по его и без того натянутым нервам. Еще раз, прокашлявшись и качнувшись на стуле, он продолжил:
«Теперь о моей прислуге. Все эти люди, и мужчины, и женщины, всю жизнь проработали в шахте, и до того, как пришли в мой дом, не имели никакого опыта обслуживания господской усадьбы. Но с того самого времени и по сей день они исполняют свои обязанности так, как не смог бы никто другой. Поэтому я оставляю каждому из них по десять фунтов, а кроме того, выполняя желание моей дорогой Тилли, я завещаю миссис Бриджит Дрю коттедж, называемый Норт-Лодж, вместе с акром земли, окружающей его с трех сторон, исключая подъездную дорогу. И надеюсь, что мой сын Мэтью будет рад оставить всех их у себя на службе, вместе с моей дорогой Тилли в качестве экономки. Наконец, мистеру Герберту Винсенту Бургессу я завещаю пятьдесят книг, по его выбору, из моей библиотеки, а Фреду Лейберну, моему кучеру — тридцать фунтов.
