Я так надеюсь, что он посочувствует мне и поможет.
– Нет, не могу. У меня работа. Найди, с кем из друзей можно поехать, или вообще не езди. – Он снова прибавляет громкость. – Мне и так слишком дорого приходится платить за обучение, и всего-то за одну неделю. Я бы с удовольствием получил деньги назад.
– Но я хочу поехать. – Мне необходимо поехать.
Он поднимает руки.
– Тогда разбирайся сама. Ты же знаешь, я считаю поездку в Техас в надежде быть замеченной университетскими футбольными агентами бессмысленной потерей времени. Если думаешь, что тебя заметят и предложат стипендию, ты глубоко ошибаешься. Они девчонок не набирают.
– Кэйти Кэлхаун взяли. И она девчонка.
– Кэйти Кэлхаун, скорее всего, расшибется или получит травму в первом же сезоне. Попомни мое слово, – говорит он.
Я звоню Монике, но у нее летняя школа, и она не может ехать. Звоню Бри, но ее актерское агентство только что пригласило ее на съемки короткометражного фильма, которые будут проходить летом в Чикаго, так что она тоже отпадает. Трею нужно работать – копить деньги на колледж, Джет должен остаться дома – помочь отцу с открытием нового ресторана, а отец Виктора вообще пригрозил, что откажется от него, если тот уедет из города. В общем, пока полная безнадега.
Четыре дня спустя, когда я по-прежнему ищу способ добраться до футбольного лагеря, в дверь моей комнаты стучат.
– Это я, Дерек. Открой.
Из-за двери на меня смотрит очень недовольный тинейджер.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
– Ты.
– Что со мной?
Он разводит руками:
– С тобой стало неинтересно. Куда делась девчонка, которая насмехалась над моими смузи и называла меня бандитом? Куда делась девчонка, которая, оказавшись со мной в одной постели, зевнула, когда я снял рубашку?
– Я в постели с тобой не была. Я раны обрабатывала.
– Нет, ну в самом деле, как же так: ведь у нас сложился определенный распорядок, а ты вдруг нарушаешь правила. Ну зачем тебе это?
– Ты злишься из-за того, что мы не спорим и не ругаемся? – уточняю я, теряясь в догадках, почему его волнует, окажу я ему толику внимания или нет. Мы почти все время спорим, ну и что? Бри всю неделю возле него крутилась, пока я ходила как в воду опущенная.
– Ты хоть знаешь, что я всю неделю гуляю с твоим проклятым псом и что каждую ночь он спит у меня? Эштин, кроме шуток, даю на отсечение левое яйцо, ты даже не заметишь, если я переименую его в Дюка.
– Левое яйцо? – переспрашиваю я. – А почему не правое? Никогда не слышала, чтобы парни клялись правым яйцом, а всегда только левым. Это почему?
– Потому что все парни знают: правое яйцо доминирующее, так что клясться левым безопаснее. Ты лучше не меняй тему, а отвечай на мой вопрос.
Ничего более смешного я в жизни не слышала. Хоть я и стараюсь не показать, что меня это веселит, мне не удается подавить смешок.
– Ты правда считаешь правое яйцо доминирующим? Шутишь ведь, да?
На его лице ни тени улыбки.
– Отвечай на мой вопрос.
Я развожу руками:
– Дерек, оставь меня в покое. Может же у меня быть плохое настроение?
– По какому поводу?
Ты. Футбол. Все остальное. Я хочу рассказать ему правду, но вместо этого выдаю:
– Не твоего ума дело!
– Ну хорошо. Уже несколько дней, как вы с Лэндоном расстались, – говорит он взволнованным, недовольным голосом. – Брось переживать, надоело уже.
– А как насчет того, чтобы мне бросить переживать, когда ты прочитаешь письмо от бабушки. – Вот ему, пусть отстанет и переключится на что-то еще. Дерек разворачивается на сто восемьдесят градусов и спускается по лестнице. Я за ним. – Дерек, не думай, что легко отделаешься. Ты хотел, чтобы я веселила тебя, отвлекая от мыслей о письме. Но тебя и самого гложет, что ты его не читал, так ведь?
– Не-а, ни капельки, – говорит он. – Я совершенно не думаю ни о письме, ни о бабушке.
– Врешь. Ты хочешь задачу не из легких – так вперед, я ее перед тобой поставила.
По дороге в свою комнату Дерек чуть не спотыкается о Фалькора.
– Не заводи речь ни о бабушке, ни о ее письме – это запретная тема. Серьезно, Эштин, я не хочу об этом говорить. Ты даже не представляешь, на что способна эта женщина.
– Почему ты так боишься старушку?
