— Думаю, вы правы, Нил, — произнесла она. — Но, надеюсь, письмо ему вы отвезёте?
— С удовольствием. Но может так случиться, что в Италию я не попаду.
Полина была не такой уж талантливой актрисой, поэтому тень разочарования пробежала по её лицу.
— Тогда куда же вы поедете?
— Во Францию, наверно, — твёрдым голосом произнёс он.
Хорошо, что Полина в этот момент ставила чашки на поднос и полковник не мог видеть её лица!
— Но я думала, вы говорили про Неаполь, — сказала она.
— А я думал, вы говорили про Францию, Полина.
— Я же сказала вам, я ничего не знаю.
— Вы в этом уверены?
Чувство Долга одерживало победу над Любовью, и Полина поняла это. Всего лишь несколько минут назад этот человек был у её ног, а теперь он опять полон подозрительности и злобы. Нужно было что-то делать. Пройдя через комнату походкой богини и взяв его руки, она склонилась перед ним на колени:
— О, Нил, неужели вы мне не верите?
Взгляд полковника оставался суровым.
— Что вы сказали капитану Ади?
— Капитану Ади? — В изумлении она подняла на него глаза.
— По поводу лета. И поводу Марчианы.
Она громко рассмеялась:
— Ах да, этот милый капитан. Он мил, он очень мил. Но он не такой красивый, как вы, дорогой Нил.
Однако допрос продолжался.
— Вы сказали ему неправду.
— Ну что вы, Нил. Я сказала правду. Я сама писала письмо под диктовку Наполеона относительно приготовлений к лету. Где устроить ночлег, где кухню и всё такое...
— Почему же вам сейчас так весело?
«Попалась», — подумал полковник. То же самое подумала Полина.
— Ну разве не смешно сейчас думать о планах Наполеона на лето? Смешно и печально одновременно. — Она глубоко вздохнула.
Но это прозвучало неубедительно. Полковник с силой сжал её руки, причинив боль.
— Куда уехал Наполеон? — грубо спросил он.
— Нил, вы делаете мне больно.
Он продолжал сжимать её руки с прежней силой. У него появилось восхитительное ощущение собственной силы, и ему очень захотелось хорошенько встряхнуть её. Княгиня уже жалела о том, что начала этот разговор.
Он оказался не таким уж болваном. И потом, никто с ней так жестоко не обращался.
— Он уехал во Францию, да? — гневно спросил он.
— Клянусь вам, он ничего мне не сказал. Вы так жестоки, Нил. Отпустите меня! — с внезапной яростью, властно закричала она.
Он сделал так, как она хотела. Противники заняли исходные позиции. Грудь её вздымалась, кисти рук занемели, и она судорожно растирала их. У неё возникло сильное желание покинуть поле боя. Что за унижение — быть избитой и покалеченной этим дураком! Но и у неё было чувство Долга. И оно говорило, что полковника нужно задержать как можно дольше, чтобы корабль уплыл без него. Тогда она посмеётся! И она пошла с козыря. Внешне успокоившись и приняв трогательное и обиженное выражение лица, она положила руку к нему на колено и сладко промолвила:
— Я знаю, Нил, вы ревнуете меня к капитану, правда? Не нужно этого делать. Но должна вам сказать, я тоже ревнива. Зачем вы ездили в Ливорно?
— Я уже говорил вам, Полина. Я ездил в Лукку, на водный курорт.
— И также во Флоренцию?
— Ну да. Я ездил во Флоренцию. У меня там были кое-какие дела.
Княгиня вздохнула:
— Говорят, что у вас там женщина?
— Разумеется, у меня есть там друзья, — натянуто ответил полковник.
— Если бы вы не покинули остров, вы могли бы остановить Наполеона. Он всегда прислушивался к вашим советам, я знаю.
Она была уверена, что сейчас насмехаться над ним не следует.
— Что бы я мог сделать? Меня бы арестовали.
— Нет, нет. Наполеон бы вас не тронул. Он не хотел ссориться с англичанами. Конечно, если бы вы были здесь, он бы не уехал...
— Вы говорите ерунду, — со злостью проговорил полковник. Всё это точь-в-точь было похоже на его собственные соображения.
— Бедный Нил, интересно, что напишут о вас в книгах по истории. Напишут ли, что, когда Наполеон бежал с острова, британский уполномоченный находился в объятиях мадам...
— Полина, это неправда! Вы не должны говорить такие вещи!
— Я не буду говорить, Нил. Не бойтесь. — Она встала, высвободив руку. — Но будут говорить другие.
