Шахбану, стоя на холме, давала распоряжения; конные порученцы передавали ее приказы эмирам.
Понеся тяжкие потери, противостоящие стороны отошли на прежние позиции со звуками азана, призывающего на вечернюю молитву.
После намаза принялись собирать и хоронить тела павших до наступления темноты, как велит обычай.
На другой день снова грянул бой. Трудно было предвидеть чья сторона возьмет верх, сколько еще павших в бою предадут земле вот так, без савана и отпевания, сколько еще матерей останутся в слезах, сколько жен овдовеет, сколько невест не дождутся любимых-суженых.
Скрежет, звон мечей и ятаганов, хруст ломающихся пик, крики, стоны, проклятья, грохот выстрелов из мушкетов - нового изобретения смертоубийства; обагренные кровью, израненные, изувеченные тела, загубленные молодые жизни...
Все встали на защиту ширванской земли; ополченцы, не раздобывшие подобающего оружия, взялись за вилы, дреколье...
Двадцать восьмой день ноября 1578 года... По хиджре - год 986, двадцать восьмой день месяца рамазан...
У поймы реки Ахсу, в широком поле за селом Молла-Гасанли кипела кровавая сеча.
В благодатных садах пламенели спелые плоды гранатовых деревьев. В мирные дни - была бы отрада очам... Но теперь багровые гранаты выглядели знаменьем роковой битвы; не соки гранатовых зерен окропили землю, а живая, жаркая человеческая кровь...
Хейраниса-бейим, с обнаженным мечом в руке, с возвышения наблюдала за полем брани, управляла своими боевыми порядками; всматриваясь в дымную бурую пелену, искала взглядом среди бьющихся сына...
Воинство Адиля Гирея понесло изрядные потери. Поредели и ряды гызылбашей.
Шахбану, заглушая материнскую тревогу, всецело была поглощена перипетиями сражения.
Нужно было влить в измотанные войска свежие силы.
Помощь! Подкрепление!
И тут, как дар судьбы, как милость божья, на серпантине дороги, карабкавшейся на перевал, показался отряд гызылбашей во главе с эмиром.
Они, не дожидаясь приказа, рискнули покинуть позиции у стен Шемахи, чтобы поспешить на выручку войскам, выдерживающим тяжесть основного удара.
Подкрепление заметил и хан Гирей с противоположного холма. Во избежание смятения в своих войсках, он крикнул денщику:
-Надо воодушевить наших! Следуй за мной!
И с поднятым ятаганом, поскакал в гущу боя.
-Гирей с нами!
-Слава нашему хану!
-Аллаху-акбар!
Но тут свежие силы гызылбашей под началом Баба-Халифы Гараманлы с фланга окружила крымчаков.
Гараманлы, прорубая себе путь, добрался до их предводителя и ударом пики выбил Адиля Гирея из седла. Гызылбаши окружили неприятеля. Хотели было добить упавшего и раненного Гирея, когда кто-то вскричал:
-Эмир, это же сам Адиль Гирей!
-Как?
-Да. Я знаю его в лицо.
-Оставьте!
По приказу эмира Гирея подняли в седло и повезли к холму, где находилась шахбану.
Увидев пленение Гирея с соратниками, татары дрогнули и стали отступать.
Гызылбаши одержали победу.
Баба-Халифа предстал перед шахбану.
-Хвала тебе, эмир. Ты оказал великую услугу и помог достичь победоносного перелома! За пленение Гирея - благодарю. Но теперь... может ослабнуть кольцо осады у стен Шемахи. Немедленно туда!
-Слушаюсь и повинуюсь! Имею честь служить шахиншаху! Сердцем и мечом!
И вскоре отряд эмира запылил на ахсуинском перевале.
Войска занялись трофеями...
Шахбану всмотрелась в плененного Адиля Гирея.
"Молод... пригож... Такая же участь могла постичь моего сына... Благодарение тебе, Всевышний..."
Пленный, истекая кровью, побелел лицом. Шахбану поймала себя на том, что взгляд ее задержался на прекрасном лице... И это было нечто большее, чем любопытство и жалость к молодому воину... Мысль об этом испугала, ужаснула шахбану. Ее ожег стыд, как если бы она позволила себе нечто грешное и кощунственное.
Она окликнула явера и, стараясь не глядеть на него и на сына, вымолвила:
-Где главный лекарь Мирза Садраддин?
-Врачует со своими людьми раненых...
-Скажи ему - пусть окажут необходимую помощь шахзаде Адилю Гирею. Шахзаде заслуживает подобающего обращения...
-Наш долг - повиноваться, мой эмир.
Явер кинулся за лекарем.
Шахбану, направляясь к шатру, подумала: "для одних я - эмир, для других - "слабый пол"...
