– А еще?
– Твои друзья-лунатики устроили тебе хорошее промывание мозгов.
Его пальцы крепко сжали стакан:
– Это все?
– Что я должен сказать, по-твоему?
– Извини меня.
К нам подошла женщина в облегающем пурпурном спортивном костюме, в темных очках и спросила:
– А вы случайно не Генеральный секретарь? Я выпучил глаза.
– Разумеется. – Мой голос аж зазвенел от сарказма.
– Ну-ну. – Она со смешком отошла. Филип усмехнулся:
– Чертовски правдиво!
– Не богохульствуй! – Но это сняло напряжение между нами. Я подцепил вилкой риса. – Фити, я не идиот. Ты показываешь мне экологические бедствия. Не знаю, почему. Ты что, хочешь, чтобы у меня изменились настроения?
– Чтобы изменилась политика. Радикально, диаметрально, фундаментально. У нас немного времени.
– До чего?
– До того, как планета станет непригодной для жизни.
– Планета выживет. – Я старался говорить непринужденно. – Если дело зайдет слишком далеко, останется эмиграция. Погрузимся на ковчег.
Он железной хваткой взял меня за руку:
– Будь серьезен. Хоть раз в жизни не уходи от разговора.
Я попытался высвободиться, но у меня ничего не вышло.
– Отпусти мое запястье! – ледяным голосом потребовал я.
– Ответь мне!
– Отпусти! – Наконец я высвободился. – С меня хватит, парень. Я отправляюсь домой. – Я развернул кресло.
– Ты обещал мне три дня.
Я повернулся к выходу из ресторана.
– Больше нисколько.
Он положил ладонь мне на плечо. Был бы я помоложе… Нет, не будь я хотя бы связан по рукам и ногам этим проклятым креслом…
Филип догнал меня у дверей:
– Прости.
– С дороги!
Он посторонился. Я проехал мимо. Надо будет найти воздушное такси или позвонить Карен Варне. От Фити я не зависел. Пока не зависел.
Он поймал меня перед входом в ресторан.
– Сэр, я прошу извинения. Серьезно. – Он присел на одно колено, чтобы сравняться со мной. – Я больше никогда не буду вас удерживать.
Меня трясло:
– Был бы ты мальчишкой, я бы…
– Я дам тебе возможность выпороть меня и сейчас, если ты после простишь.
На меня словно плеснули ледяной водой. Я закрыл глаза, постарался унять сердцебиение:
– О, Филип.
– Я вот-вот лишусь рассудка. Держи меня.
Я так и сделал – обнял его. Чувствовалось, как его трясет.
Когда мы успокоились, я неуклюже похлопал сына по спине.
– Папа, я хотел свозить тебя еще в два места. Я вздохнул:
– Хорошо. – Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы это сказать.
– Но если ты уважаешь меня так же, как я тебя, ты должен дать мне ответ. Почему ты не обращаешь внимание на экологические проблемы? Почему ты даже не хочешь их обсуждать?
– Сынок, я… Он поднял руку:
– Нет. Или правда, или ничего.
Я вырастил сына, который сделался очень трудным человеком.
На залитой палящим солнцем автостоянке я сел и задумался. «Зеленые» все как один были людьми, скажем, с изрядными проблемами. Они выступали против воли Бога и хотели по-своему переустроить Землю. Но это было еще не все. Я не мог понять, почему пообещал сыну это обсуждать. Стыдиться мне было нечего.
– Филип, ты веришь в Бога?
– Да, сэр. Хотя и другим образом, нежели ты.
Я не очень хорошо понял, что это значит, но пусть будет как будет.
– Для меня он – сердцевина моей жизни, как бы плохо я ни действовал.
– Знаю.
– Он сотворил этот мир за семь дней. Не знаю, как и сколько длились эти дни. Я все же принимаю физику и геологию. – Я улыбнулся. – И палеонтологию. – Отец учил меня, что нам надо стараться узнать как можно больше. Он принимал эти науки, а следовательно, и я. – Это – Его мир. Я верю в это всей моей душой. Но… рано или поздно нашему миру придет конец.
– Ты говоришь об Апокалипсисе?
– А о чем еще? Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог… И Он показал, послав оное через Ангела Своего… Филип, разве ты не видишь, какой самонадеянностью было бы пытаться изменить Его мир?
– Мы уже его изменили.
– Но это был не преднамеренный акт, не имевший целью изменить мир. По-твоему, получается, что мы здесь потому, что обещанное Им ложно. Что мы должны сохранить этот мир для бесчисленных грядущих поколений.
– Но мы и правда должны!
– Это Его дело, а не наше.
– Все мы слуги Его…
– Нет, мы наследники и владельцы данного Им. Господь Бог дал нам эту Землю, чтобы мы делали на ней все по нашему желанию, – жарко проговорил я. – Я унаследую их землю и дам вам ее во владение – землю, благоухающую молоком и медом. Вот мы и владеем.
