«Сэр, считаю своим долгом доложить о том, о чем мне было приказано.
Гардемарин Тадеуш Ансельм».
Я застонал.
– Где наш гардемарин?
– В своей комнате, думаю.
– Давай его сюда. – Бевин посмотрел на мобильник. – Поднимись по лестнице и приведи его. Я жду его здесь через несколько минут. – Я едва сдерживал себя.
– Слушаюсь, сэр! – Он бросился выполнять приказание.
Когда они вернулись, Ансельм все еще заправлял рубаху в брюки.
– Гардемарин Ансельм докладывает!
– Слушаю внимательно. Дэнил, выйди. – Держа в руках распечатанную записку гардемарина, я злобно на него смотрел. – Ты нарушил приказ?
– Да, сэр, – отчеканил он, не моргнув глазом.
– Поведай мне детали.
– Я был… – Он глубоко вздохнул. – Вчера днем, сэр, когда вы были с Майклом, я подошел к бару с напитками и налил себе немного виски.
Я взревел:
– Тебе это так просто не пройдет! – Мой кулак опустился на стол с такой силой, что голографовизор подпрыгнул. Тадеуш ничего не ответил. – Ну?!
Я знал, что это нечестно. Я не задал вопроса, требуя ответа, не давая ему возможности что-то сказать.
– Да, сэр, мне это так не пройдет. Я знал это, когда докладывал вам. – Его лоб слегка поблескивал.
– Сколько?
– Виски? Несколько глотков.
Хорошо, что мои онемевшие ноги не давали мне возможности подняться с кресла. Я хлопнул рукой по подлокотнику:
– Стыд. Позор.
– Да, сэр. Все именно так, – дрожащим голосом промолвил он.
Я мрачно его оглядел. Живот подтянут, руки по швам. Вздохнув, я взял свой официальный бланк. Написать записку было минутным делом.
Заканчивай одеваться. Немедленно отправляйся на базу Флота «Потомак» и передай эту записку дежурному офицеру. На этот раз ты пройдешь через настоящую порку.
– Слушаюсь, сэр. – Он взял записку.
– По возвращении поставишь на место новую бутылку виски, купленную на твои собственные деньги.
– Слушаюсь, сэр.
– Доложите мне потом обо всем, мистер Ансельм. И мы поговорим. Свободны.
Он подчеркнуто четко козырнул, повернулся кругом и вышел.
Чем бы мы ни занимались этим утром, я едва что-то понимал. Как раз перед обедом Ансельм осторожно постучал в мою дверь.
– Гардемарин Ансельм докладывает о выполнении приказа, сэр. – Он мог бы ничего и не говорить. Все было видно по его походке и подавленному виду.
– Очень хорошо. На сегодня все, Дэнил. Тэд, садись или стой, как тебе удобнее.
Ансельм осторожно сел на стул, повернулся и привалился боком к спинке.
– Мне жаль, что возникла необходимость тебя выпороть. Я восхищен твоей смелостью при написании докладной записки. Ты вел себя достойно.
– Это был приказ.
– Но не было приказа пить.
– Я не мог… – Его глаза повлажнели. – Я не мог с собой справиться.
– Помоги мне понять, почему, – мягко спросил я.
– Я обязан отвечать?
– Нет, – смягчился я. – Я вправе наказать тебя за твои действия, но не вправе вторгаться в твои мысли.
Некоторое время было слышно только его дыхание.
– Вы никогда не мечтаете о том, чтобы вернуть прошлое?
– Когда я был моложе… – Я бы дорого заплатил за то, чтобы снова увидеть отца, идущего ко мне от ворот Академии. Вне всякого сомнения, отец любил меня, хотя на свой манер, и редко это показывал.
– Мне часто снится один сон. Это, сэр… Я знаю, что не смею просить, особенно сегодня, но… – Он сделал глотательное движение. – Не смейтесь надо мной. Я этого не выдержу.
– Не буду смеяться.
– Со мной это было с дюжину раз. Думаю, я нахожусь на вокзале высокоскоростной железной дороги. Стою на платформе. С моим отцом. И поезд вот-вот отойдет. – Молча я выкатился из-за стола. – Мы должны уехать вместе. Только он в вагоне, а я нет. Не знаю, почему. Я хочу войти, но двери закрываются. А потом… потом… – Он постарался овладеть собой. – Поезд трогается с места. Движется сначала медленно. Папа стоит у двери, печально смотря сквозь стекло. Я бегу рядом, стараясь запрыгнуть в вагон, чтобы поехать вместе с ним. Поезд идет быстрее и быстрее, пока я не начинаю отставать. А отец все смотрит на меня. Наконец поезд скрывается из глаз. Я остаюсь один. – Я был не в силах что-то сказать. – А потом я пробуждаюсь. И обычно плачу.
– Господи Боже!
– Вчера это снова мне снилось.
– И поэтому ты выпил моего виски.
