Тенер промолвил неуверенно:
– Я не хотел вмешиваться…
– Джаред, это Майкл Тамаров, сын моего старого друга Алекса. Майкл, дай руку или… дай руку! – Он меня уже достал.
Джаред залился краской.
– Если бы вы со мной так обращались, когда я был маленьким, я бы… – Его голос стал совсем неслышным.
Я посмотрел на него. Сколько ему было? Двадцать семь? На три года старше Филипа. За двенадцать лет, прошедшие после того, как он покинул нашу резиденцию, мы хоть раз поговорили как следует? Время от времени я встречал Джареда в окружении друзей Роба Боланда, и он бормотал какую-то вежливую фразу. Я, со своей стороны, не испытывал желания с ним общаться.
– Ты бы – что?
– Лучше не продолжать. – Он снова покраснел. – Возможно, мне не следовало поднимать этот вопрос.
– Почему же нет? – Я с трудом сохранял вежливость. Как бы из всего этого выпутаться? Я совершенно охладел к мальчику, которым хотел было заняться, и увяз в разговоре с парнем, видеть которого желал как можно реже.
Он мрачно посмотрел на Майкла и решительно начал:
– Мистер Сифорт, я многие годы хотел с вами кое о чем поговорить…
– Тогда давай, валяй. – Через мгновение я приказал креслу закатиться внутрь. Ведь все равно мы бы как-то пришли к этому за предстоящую неделю.
– Я был ужасным подростком. Теперь я понимаю это. Мне стыдно, но я ненавидел вас. – Его взгляд был почти дерзким. – Потому что вы дали Фити то, чего никогда не было у меня.
– Любовь?
Его отец буквально погиб за него. Если он так и не понял всей глубины любви к нему Адама, у меня не может к нему быть никакой симпатии.
– Большее. Чувство… порядка. Фити знал свое место в семье, что ему можно и чего нельзя. Знал, как ему себя вести.
Ничего я ему не дал!
– Филип сам к этому стремился.
– Да, сэр. – Его взгляд был смущенным. – У меня вызывало презрение, когда Фити называл вас «сэр».
Майкл презрительно фыркнул.
– А сейчас? – спросил я.
Внезапно хладнокровие начало ему изменять.
– Жаль, что я не могу все изменить! Если бы отец выбросил мой комп за окно, – он показал на бунгало, – если бы вы… той ночью поймали меня на крыше… – Он шпионил за Робом Боландом и своим отцом, когда те сидели в гостиной. – Если бы вы положили конец этому…
Если бы у меня была возможность… Я постарался об этом не думать. Разве не мог я составить не правильное мнение о нем?
– Адам хотел, чтобы я был строг с тобой, – грубовато сказал я. – Он не знал, как.
Джаред вдруг решил переменить тему:
– Вы знаете, я люблю…
– Пойду я отсюда, – свирепо проговорил Майкл.
Я повернулся, подкатил кресло к его шезлонгу. Примерился и дал ему пощечину.
– Ах, ты черт! – Он нацелился на мои глаза. Каким-то образом я поймал его пальцы, схватил за запястье, попытался завернуть руку за спину. Сопротивляясь, мальчишка упал на мое кресло. Я поднял его запястье выше, между плеч, и он застонал.
– Будешь сидеть, пока я не поговорю с тобой. В ответ молчание.
– Понял?
– О'кей.
– Полагается говорить: «Да, сэр!»
– Я не буду… не крутите руку… Да, сэр!
Я отпустил его. Майкл отпрянул, потирая руку. Тяжело дыша, я повернулся к Джареду, благодаря Господа за необыкновенную удачу. Мальчишка мог легко свалить меня с кресла и оставить лежать беспомощным на земле.
– Так ты говорил…
– Я люблю Филипа. – Возможно, моя свирепость вывела Тенера из равновесия, но в голосе его звучал вызов.
– Я это осознаю.
– Он мало говорит о вас. Он не хочет причинять мне боль, вы понимаете. Он выше меня, хотя я его и старше. Он знает так много, и… – К счастью, он замолчал.
– Ну, и чего ты хочешь от меня?
– Не хочу, чтобы вы были между нами! О боже, я не так хотел сказать. Я знаю, что я был ужасен. Только дядя Робби спас меня от тюрьмы. А папа… то, что я сделал, было ужасно, но я люблю Фити так… и мы… – Он запнулся. – Я хочу опять оказаться в этом коттедже, и чтобы мне снова было пятнадцать, и делать все правильно, и не ошибаться, как тогда. Если бы вы только знали, как я об этом мечтаю.
Долго держалась пауза, прерываемая только сопением Майкла.
– Понимаю, сынок, – тихо промолвил я. Понимал даже лучше, чем Джаред мог вообразить.
– Мистер Сифорт, возможно ли, чтобы вы меня простили?
