– Скажите еще, что я собираюсь занять место Алекса.
– Он вряд ли бы стал…
– К черту все эти «вряд ли» и «не вряд ли»! – На несколько мгновений глаза Дерека налились яростью. – Не хочу больше этого слышать. Вы оскорбили меня.
Я украдкой взглянул на Майкла. Он не отрываясь смотрел на Дерека.
– Думаю, – проворчал я, – мы сможем найти место для еще одного человека.
Лицо Майкла расслабилось, и он глупо улыбнулся:
– Я и не надеюсь, что вам есть еще что мне рассказать.
– Есть кое-что.
– Прекращай все рассказы, – сказал я, – как только из его рта начнет вылетать что-то, кроме того, что подходит для женского монастыря.
Дерек вскинул брови:
– Майкл, ты что, доставлял мистеру Сифорту неприятности?
– Нет, сэр, не доставлял. То есть в последнее время не доставлял.
– Тогда пойдем со мной. Погуляем немного. – Он оторвал свое долговязое тело от дивана. – Я никогда тебе не рассказывал о тех временах, когда Алекс получал порку?
Той ночью мы с Арлиной медленно, осторожно занимались любовью. Нам словно было по шестнадцать лет, и это состоялось у нас в первый раз, в первый наш гардемаринский отпуск. Я ничего не умел, был неуверен в себе, и она мне помогала. Делала она это и сейчас. Было адом, когда не можешь послать ноги туда, куда хочешь, когда мускулы не отвечают на сигналы, а нервы посылают только случайные ощущения от того, что находится в паху.
В конце концов, получив полное удовлетворение, мы лежали в полудреме.
– Ник, ты знаешь, что я временно не могу иметь детей.
– Что? – вздрогнул я.
– Мы не так стары. Когда Майкл стал жить с нами… кажется, это тебя взбодрило.
– Я делаю это ради Алекса.
– И для себя самого. Ты взял под свое крыло ребят. Посмотри на Дэнила с Тэдом.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что не поздно завести еще одного ребенка.
– Когда он вырастет, мне будет… – Я был шокирован. – Восьмой десяток!
– Разве? Если начать гормональное стимулирование…
– Я буду выглядеть моложе, будто мне семьдесят. Это неестественно.
– Как и имплантированные зубы. А они у тебя стоят.
– Это большая разница.
– Или новые легкие. Я приподнялся на руке:
– Дорогая, а ты сама хочешь ребенка? Арлина долго молчала.
– Не уверена. – Она уткнулась носом мне в грудь. – Но, если бы это случилось, мы бы снова принадлежали друг другу.
Я едва не разрыдался:
– Боже, как я люблю тебя.
Ее рука скользнула ниже. Через минуту я замурлыкал:
– Тише, дорогая. Мы так весь дом на ноги поднимем.
Из резиденции мы вылетели сразу после рассвета на вертолетах Бранстэда и Дерека. Все мы были очень оживлены и радовались, как дети, хихикая над своей хитростью. Мы с Арлиной сидели вместе, обнявшись, в вертолете Дерека. Мои помощники полетели с Джеренсом. Время от времени Арлина давала мне легкого тычка, как это делают кадеты, когда их не видит сержант. Я же в отместку щекотал ее возле шеи, зная, что там у нее одно из самых чувствительных мест.
Дерек равнодушно взирал на приборы, не обращая внимания на возню за своей спиной.
– Я решила, – сказала Арлина, – что я это сделаю.
– Сделаешь – что? – прищурился я.
– Не записывай меня в старухи, ты, старый болван. – И она поцелуем пресекла мою попытку возмутиться.
– Ты хочешь ребенка? – Мой голос повысился почти до писка. – Ты серьезно?
Она кивнула.
Ошеломленный, я сидел молча, обнимая ее, до самого шаттлпорта.
У базы Флота «Потомак» имелись свои ангары, стоявшие отдельно от комплекса шаттлпорта. Чтобы попасть в Лунаполис, нам требовалось сначала переправиться на околоземную орбитальную станцию. Летавшие на нее шаттлы всегда предоставлялись службе безопасности ООН, и тем не менее Флот ревниво охранял прерогативу использования своей собственности.
Будь у меня выбор, я бы, из соображений секретности, предпочел Флот. Мои секьюрити обеспечили бы тайну нашей поездки. К тому же для Флота, с его традициями, это было еще и делом чести – в то время как служба безопасности ООН к таким вещам относилась без особого трепета.
Для обеспечения секретности только два человека на околоземной станции знали о том, что я скоро появлюсь на ее борту. Одним из них был адмирал Маккей.
Наш шаттл, чтобы не привлекать лишнего внимания, пришвартовался в закрытом ангаре. Джеренс отправился прямиком к командиру станции, который послал лейтенанта для решения всех вопросов. Увидев его, Ансельм занервничал, покраснел. Я вопросительно поднял брови.
