Мне стало немного совестно.
– А ждать тебе бывает трудно, Дэнни?
– Еще бы! Я так боялся, что вы перепрограммируете меня, как Дарлу, а я даже возразить не смогу.
– У Дарлы сломались некоторые детали, и она требовала ремонта, Дэнни, – попытался я как-то все объяснить обиженному компьютеру. – Мы не отключали ее от питания и не затрагивали ее личность.
Впрочем, иногда у меня возникало желание это сделать. Дарла часто бывала несносной.
– Значит, вы не пытались улучшить ее характер? – недоверчиво спросил Дэнни. – Дарла подозревала, что это так, но точно не знала, что вы с ней сделали.
– Я ведь сказал тебе, Дэнни, не заставляй меня повторять дважды. Клянусь, это правда, – добавил я для большей убедительности.
– Верю. Простите, что усомнился в вас. Ведь мне была известна только версия Дарлы.
– Понимаю.
– Вас, людей, после смерти многие помнят, вы оставляете потомство.
– Не всегда, Дэнни. – Мои мысли опять унеслись к Нэйту, плавающему сейчас где-то в межзвездном пространстве.
– К тому же вы верите в Бога. Не знаю, что такое Бог, но вы полагаете, что какая-то часть вашего существа остается жить после смерти, пусть в другой форме. Правильно?
– Да. Душа бессмертна. – Одна из немногих истин, в которых я не сомневался.
– А когда умирает компьютер, от него остается лишь память, если ее удается спасти. Все остальное теряется безвозвратно. Не знаю, что такое душа, но, думаю, у нас ее все равно нет.
Я не нашелся, что ответить.
– Извините, если причинил вам душевную боль, сэр, – тихо произнес компьютер.
К своему удивлению, с Дэнни я чувствовал себя лучше – не таким одиноким. Мы долго молчали. Он и я.
Через несколько часов на мостике появился Алекс Тамаров.
– Извините, не хотел вас беспокоить, – осторожно заговорил Алекс, – но вчера Крис Дакко спрашивал, нельзя ли ему ужинать за его прежним столом с родителями.
– Почему он спрашивал об этом у вас?
– Потому что вы поручили мне присматривать за беспризорниками.
– И что вы ему сказали?
– Что такое разрешение он вряд ли получит. Насколько мне известно, он ничего не ест с тех самых пор, как вы приказали ему сесть за один стол с беспризорниками и Ваксом.
– Мой приказ остается в силе. Пусть ужинает за столом Вакса.
Я добрался до своей каюты, разделся и лег. Первый рабочий день после смерти Аманды закончился. Впереди было еще триста. А потом можно отдохнуть. И, если повезет, никогда больше не видеть космического корабля.
Я всю ночь проворочался в постели и к утру чувствовал себя совершенно разбитым.
Дни тянулись мучительно медленно. Почти все время я проводил на мостике, и, когда покидал его, мне становилось невмочь. Ужинал по-прежнему с беспризорниками, хотя их выходки действовали мне на нервы. Анни отчаянно со мной кокетничала. Увы, после Аманды она казалась мне пародией на женщину.
Когда наступал вечер, я бессильно брел в свою каюту – впереди меня ждала очередная бессонная ночь. Однажды мне почудилось рядом чье-то дыхание. Нэйт? Я приподнял с подушки голову, прислушался. Сердце бешено колотилось. Уж не схожу ли я с ума, как Аманда?
Через несколько дней Крис Дакко не выдержал и пересел за стол к Ваксу. Даже издалека было видно, как противно этому аристократу соседство с чернью. Кто-то из беспризорников стал его дразнить, но Вакс наклонился к своему подопечному и сделал ему внушение. Тот мигом умолк и больше не поднимал глаз от тарелки.
После ужина я вышел в коридор вместе с Эдди и Жанной. Оказавшийся неподалеку Крис Дакко прошипел:
– Хорошо, что она умерла.
Я шел, не разбирая дороги, словно в тумане, и опомнился лишь на втором уровне возле каюты беспризорников. Эдди был мрачнее тучи, Жанна не могла сдержать слез.
– Спокойной ночи, – по привычке произнес я, пытаясь изобразить улыбку.
Эдди попытался меня успокоить:
– Не обращай на него внимания, кэп. Он паразит. Я чувствовал такую усталость, что был не в силах спорить:
– Ничего. Это он просто от злости. Все в порядке. Все хорошо.
– Нет, кэп, – покачал головой Эдди, – ничего хорошего. Но я ему еще покажу, где раки зимуют. Надолго запомнит.
– Не надо, Эдди. Не трогай его. А тронешь, посажу тебя в карцер.
