Доктор Брос попытался мне объяснить, что это защитная реакция ее психики – не воспринимать реальность такой, какова она есть. Но мне был нужен не диагноз, мне нужна была Аманда. Я боялся возвращаться в каюту и смотреть на пустую кроватку, боялся потерять самообладание. Но вдвоем переносить горе легче. И мне так хотелось быть сейчас рядом с Амандой! Я знал, в данный момент она меня ненавидит, но это скоро пройдет, и она, как бывало прежде, уткнется мне в плечо, чтобы выплакаться. Я отвел Аманду в каюту и закрыл дверь.
Шли дни, а кораблей нашей эскадры все не было. Чудища больше не появлялись. С командиром Дражинским мы общались только по радиосвязи, не решаясь покинуть корабль.
– Один из нас должен отправиться к следующей стоянке, – сказал мне однажды Дражинский, нервно теребя усы. – Может быть, «Дерзкий» ждет нас там. Но если остальные корабли появятся здесь…
Он сделал паузу, но я упорно молчал, ожидая его решения. Он продолжил:
– Сифорт, на вашем корабле с более совершенным сверхсветовым двигателем легче догонять. Поэтому я сейчас полечу, а вы подождите семь суток и отправляйтесь вслед за мной.
– Есть, сэр!
– Если появится один из кораблей, пусть не задерживается и продолжает полет.
– Есть, сэр.
– Удачи вам.
– И вам, сэр.
После короткого молчания он произнес:
– Мистер Сифорт, примите мои соболезнования. Какая трагедия!
У меня болезненно сжалось сердце.
– Спасибо, сэр, – выдавил я из себя.
– Да поможет вам Бог. – Он отсоединился.
Вскоре его корабль исчез из виду. «Порция» осталась в полном одиночестве.
Страшно было возвращаться в каюту! Но мой долг – быть рядом с Амандой. Она почти все время лежала убитая горем. Или вдруг начинала готовить еду для Нэйта, все еще не веря, что его нет.
Поглощенный своими мыслями, я долго смотрел сквозь экран.
– Не пойти ли вам к себе в каюту, сэр? – подал голос Вакс.
– Это приказ, лейтенант?
– Нет, сэр. Но, по-моему, вам лучше побыть с миссис Сифорт. Я один справлюсь на вахте.
– Я не нуждаюсь в жалости, мистер Хольцер, – сказал я сурово и развернул кресло к нему спиной, но тут же пожалел о своей резкости и, кашлянув, произнес. – Извини.
– Ничего страшного, сэр.
Его сочувственный тон почему-то действовал мне на нервы.
– Я буду в каюте, – бросил я, едва сдерживая раздражение. – Если что, звоните!
– Есть, сэр.
В каюте был полумрак.
– Тесс, – зашипела Аманда, едва я вошел. – Разбудишь его. Я вздохнул.
– Милая, нашего сына здесь нет. – Я опустился на корточки у ее кресла, взял за руку. – Он ушел. Теперь мы вдвоем.
– Как ушел? – На лице ее отразилось недоумение. – А, вспомнила. Ты выбросил его в шлюз. – Она задрожала. – Там холодно, Никки. Зачем ты это сделал? Ведь Нэйт там замерзнет!
Что я на это мог ответить? Я сжал ее руку, но она этого словно не заметила. Я принял душ, вернулся и сел на кровать.
Аманда села рядом.
– Я знаю, ты по нему тоже скучаешь. Ты так любил его. Нашего хорошего мальчика…
Я молчал, слезы мешали говоригь, к горлу подступил комок. Аманда обняла меня, я привлек ее к себе, и мы долго молча сидели в полумраке.
* * *
Трое суток прошли в напряженном ожидании. Беспризорники все чаще ссорились за ужином. Утихомирить их было непросто, только угрозами. Однажды случился неприятный инцидент. Крис Дакко обозвал одного из беспризорников электроссулем. Я не выдержал и тыльной стороной ладони шлепнул наглеца по губам. Тот замер на месте, с разбитой в кровь губой, а я зашагал к капитанскому мостику.
Через час, в сопровождении Филипа Таера, ко мне явился папаша Криса со своим сынком. И потребовал, чтобы Филип присутствовал при нашем разговоре.
– Как вы посмели избить моего сына! – брызгал на меня слюной Уолтер Дакко. – Как вы посмели!
– Он вел себя неподобающим образом, мистер Дакко, – ответил я.
Крис гримасничал, переминаясь с ноги на ногу.
– Мы заплатили за билеты! – вопил Уолтер Дакко. – Мы цивилизованные люди! Мой сын не ваш подчиненный! Вы не смеете и пальцем его его!
В чем-то он был прав. Трогать этого балбеса не следовало, но и допустить очередную потасовку было нельзя.
– Что я им сделал? – хныкал Крис. – Она сами обзываются, да еще как! Вы бы только слышали. Вы не имеете права…
