– Не говори обо мне так, как будто меня здесь нет! – сердито произнесла на своем тарабарском языке Анни, топнув при этом ногой.
– Повтори, что ты сказала, я ничего не понял, – мягко попросил я.
– Командир научил говорить Эдди, я тоже хочу научиться!
– Ты имеешь в виду уроки правильной речи? – изумился я.
– Не только, а еще кое-что – как ходить, как вести себя с другими людьми. Да, я хочу быть такая, как верхние, – с грехом пополам объяснила она.
– Зачем тебе это? – осторожно осведомился я.
– Мистер командир, она… – Анни опустила глаза. – Она сказала, что я могу стать хорошей, когда учила меня причесываться.
Надо было отказаться сразу, решительно. Но я не смог. До сих пор не могу понять почему.
Теперь Анни ежедневно приходила ко мне в каюту. С ней было дьявольски трудно! Набравшись терпения, вспоминая Аманду, я стал обучать Анни правильному произношению, правилам вежливости, хорошим манерам.
И чем дольше я встречался с Анни – тем чаще вспоминал Аманду. Мне не хватало ее голоса, ее заботы, ее ласк по ночам, ее горячего тела.
Постепенно я привык к Анни настолько, что уже мог разговаривать с ней на любые темы. Стал делиться с ней, как в свое время с Амандой, своими радостями и сомнениями. Познав ее внутренний мир, я открыл в ней замечательные качества, и она нравилась мне все больше и больше.
Уолтер Дакко – он и на «Гибернии» был старшиной корабельной полиции – учил Анни хорошим манерам, как Эдди Босса на «Дерзком».
Через два месяца Анни было не узнать, так она изменилась. Я не преминул ей об этом сообщить.
– Благодарю вас, командир, – ответила она с безупречным произношением.
Я заулыбался. Еще месяц назад она бы сказала: «Будя, кэп».
– Ты становишься настоящей леди, Анни. Аманда могла бы тобою гордиться.
Вместо благодарности Анни вскочила и заорала:
– Аманда! Аманда! Хватит о ней долдонить! Что это? Ревность?
– Не «долдонить», а «говорить», – поправил я.
– Мне все равно! Не желаю слушать об Аманде!
– Прости. Больше не буду! Но понимаешь, мне очень ее не хватает.
– Я тоже скучаю по ней. – На глазах у Анни выступили слезы. – Она была доброй. Очень доброй! Причесывала меня… помогала Эдди, когда никто знать его не хотел. Аманда умерла, командир. Умерла! А Анни жива! Понял?! – Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Я растерялся, не зная, как быть. Потом подошел к ней, неловко прижал ее голову к своей груди.
Так мы долго стояли.
– Хочешь забыть о ней? – заговорила наконец Анни. – Каждому мужчине нужна женщина. А тебе?
– Мне? – тихо переспросил я, чуть отстранившись от нее. – Сама посмотри!
Ее взгляд скользнул вниз, на лице расцвела озорная улыбка.
– Хочешь, Анни поможет тебе, командир? Анни тебе даст.
– Не надо так говорить! – вскрикнул я, толком не понимая, в чем ее упрекаю, шокированный то ли ее непристойностью, то ли вдруг испортившимся произношением. – Понимаешь, у меня не было женщин. После Аманды, – добавил я в замешательстве.
– Тогда самое время этим заняться. – Анни подошла ко мне и, слава Богу, не проронила больше ни слова.
Шли дни, недели. Теперь сумрак моей каюты не был таким непроглядным. Он озарялся блеском наших тел, они сплетались, скользили, извивались, устремляясь сквозь бездну космоса к неизвестности.
