— Давай, давай. Не волнуйся! Мы с ним старые друзья, посмеемся!
Чувствуя, видно, о чем разговор, подошел и Зорин.
— Товарищ командир, вы уж извините. Не проинформировали вас о подделке — некогда было. Да и Борис Иванович все взял на себя.
— Ладно, знаю уже!
— Товарищ командир, — не унимался Николай, — а ведь все хорошо получилось. Илья Павлович на коньяк «раскололся», да я за свой рецепт ещё пять литров спирта получил. Вы же знаете — у нас его мало осталось, а работать ещё долго.
— Это как же? — заинтересовался я.
— А вот так! Подслушал я разговор Иуса с Громовым, когда Федор в подлинности «напитка» засомневался. Улучил момент и потащил его в грузовой отсек. А там говорю ему: «Ты прав, Федор! Это спирт. Но только никому ни–ни. А тебе, — говорю, — я за отдельную плату рецепт выдам — будешь «виски» делать сколько захочешь». Так мы с ним и ударили по рукам. И вот результат — хорошо поужинали да ещё нам с собой пять литров дали!
— Ну и хитер же ты, Коля! Ладно, победителей не судят!
…На следующий день Мазурук улетел в Ленинград, мы занялись подготовкой самолета. А потом погода надолго испортилась: туман, видимость сто — двести метров. И прогноз день за днём не обещал ничего хорошего. Как говорят в таких случаях на Севере, «самолетка есть, пилотка есть, погодка нет».
К счастью, и самому долгому ожиданию всегда приходит конец. Проснулись — ясно. Быстро попили чаю (завтракать будем потом), быстро собрались, взлетели и через пятьдесят минут уже кружили над «американцем». Приледнились на наш бывший аэродром, километрах в двух от американского самолета. Для стоянки подобрали паковую льдину трехметровой толщины, и… начались у нас, как говорится, трудовые будни!
Механики получили по радио указание снимать оба мотора и сразу же приступили к делу. Из трех длинных труб они соорудили некое подобие шагающего подъемного крана — связали их тросом с одной стороны, свободные концы развели в стороны. Получилась пирамида, к вершине которой прикрепили таль.
С помощью этого нехитрого приспособления механики за неделю демонтировали оба мотора «американца». А летчики все это время занимались раскопками. Пришлось перекидать сотни кубометров снега. Откопали крыло, левую часть стабилизатора. Расчистив площадку, выровняли самолет. Потом подняли левое крыло и поставили его на бочки, сняли поломанную ферму левого шасси. Каждое утро мы шли за два километра к месту работы, а на обед и на ночь возвращались в свой самолет.
Как и предсказывал Мазурук, зачастили туманы. Нашей работе они не мешали, но прилет Котова вновь и вновь задерживали. Он сидел на острове Врангеля и сделал уже две попытки пробиться к нам. Однако посадка на необорудованном аэродроме при таких туманах была, конечно, излишне рискованна.
Честно сказать, «великое сидение» изрядно нам надоело. Чтобы закончить ремонт, необходимы запасные части, множество запасных частей. А их–то и не было. Приходилось ждать.
Котов прилетел, как только погода чуть–чуть улучшилась. Солнце, правда, не появилось, но высота облачности была не меньше двухсот метров, и видимость вполне достаточная
Илья Спиридонович был в то время командиром МАГОН — Московской авиагруппы особого назначения. А командиром прилетевшего самолета оказался мой хороший друг Михаил Васильевич Плиш. Он то и предложил, как выяснилось, необычное решение проблемы запасных частей.
Надо сказать, что список их мы с каждым днём поневоле увеличивали, обнаруживая новые и новые неполадки в системах «американца». И теперь, войдя в прилетевший самолет, я не мог скрыть изумления — грузовой салон был совершенно пуст.
Заметив мой недоумевающий взгляд, Котов рассмеялся
— Не волнуйся, Саша! Запасных частей больше, чем нужно. Полный самолет!
Как хороший актёр, Илья Спиридонович выдержал паузу.
— Ладно, не буду говорить загадками. Весь наш самолет и есть запасные части. Все, что нужно, возьмём, а остальное здесь бросим. Идею подал Михаил Васильевич, он тебе и расскажет. А сейчас пойдем разведаем дорожку, чтобы нашим «запасным частям» подрулить поближе к вашему «американцу» …
Взяв лопаты, топоры и пешни (некое подобие лома), мы отправились на разведку. А по дороге Плиш рассказывал мне:
