А странно вообще-то слышать его имя — Воронцов. Я русский язык хорошо знаю, историю Кавказа — тоже. Воронцов — фамилия генерал-губернатора Кавказа. Хороший он был человек, дельный хозяин, верный друг, умный политик. А еще — самый, пожалуй, богатый человек на всем Кавказе. Вот и стали армяне в честь того генерал-губернатора называть сыновей Воронцовыми. Так и повелось. Самое обычное имя у нас, у армян. Только все равно слышать странно.
Заревела, заорала истошно на сотню голосов деревня, как раненное чудовище. Гонят бравые горные стрелки всех турок на площадь. Кто сам идти не может — тех волокут. Глупые они, турки эти. Ну что, ну что ты за узел цепляешься, старая карга? Нужен он тебе в аду? А что, ты думала, что в другое место попадешь? Нет, не будет тебе другого пути. Шевелись, старый ишак! Идти не можешь? А сапогом под зад? А еще раз? Все равно не можешь? Да не мучай ты его, Месроп-джан. Не видишь: не может идти. Так приколи его здесь, зачем измываться, э? Ну что, ну что ты нам на пузо свое беременное показываешь? Конечно, родишь. Мы ж не звери, невинных детей губить…
— …Жители деревни! Соблюдайте порядок! Мужчины — направо, женщины — налево! В случае сопротивления — открываем огонь!
Какой хороший голос у прапорщика Айвазяна! Когда про Мгера поет — заслушаешься. А когда на площади кричит — на километр слышно. Собрались все? Нет? Ну, так расшевелите этих турецких огрызков, а то тянутся, как сопли у дурачка!
Эт-то что такое? Трое бойцов из взвода Карабекяна разложили молодую турчанку прямо на улице. Прекратить! Прекратить, я сказал! От ведь, молодые, не терпится им. Сначала — объявление и работа, развлечение потом! Все собрались? Отлично, тогда я начинаю…
— Слушайте меня, турки! Сорок четыре года назад вы устроили резню нашего народа. Мы ни в чем не провинились перед вами, разве что были умнее и грамотнее чем вы, потомки грабителей и убийц. Вы, турки, завидовали нам и потому вы решили, что нас можно убивать как овец. Тогда вы истребили треть моего народа, нашего народа. Вы надругались над нашими женщинами, вы издевались над нашими мужчинами. Ваши аскеры и спаги убивали армянских младенцев, наших братьев и сестер. Но этого вам показалось мало, и двадцать четыре года назад вы повторили свое страшное преступление. Опять полилась кровь многострадального армянского народа. Опять обезумевшие варвары турки вспарывали животы беременным армянкам, калечили стариков и резали детей. Но вы перебили не всех! Мы, — я обвел рукой своих солдат и офицеров, — мы — дети тех, кто выжил в той страшной бойне, мы внуки тех, кого вы уничтожили!
Три месяца назад вы сами напали на нашу страну, на Великую Россию. Если бы мы оставались одни, вы, наверное, уничтожили бы нас навсегда. Но теперь у нас есть друзья и братья, которые всегда готовы защитить друга. И мы выстояли. Вместе с русскими братьями мы отстояли наши древние города Ван и Эрзерум. Мы отбросили вас прочь и погнали как шелудивых собак. И вот мы здесь. Пришло время ответить вам, турки, за страдания моего народа. Пришло время расплаты!
Я перевел дух и оглядел площадь. Что, гады, страшно?
— Мы не турки! Мы не тронем тех детей, которые еще не прошли вашего варварского обряда обрезания! Мы не тронем девочек, не достигших по вашим диким законам брачного возраста! Уведите беременную. Пусть сперва родит. Ее ребенок вырастет настоящим русским человеком, который не будет знать вашего мерзкого языка и никогда не поклонится вашим ублюдочным Магомету и Аллаху! Остальные умрут сейчас. Все, кроме двоих, которых мы отпустим, чтобы они рассказали всем туркам, что час расплаты близок!
Как завыли, как закричали эти выродки на площади. Начнем, благославясь. Сперва отделить стариков, которые участвовали в старой резне. Потом мужчин, потом разделить мальчиков на тех, кто станет русским или армянином и тех, кто не увидит завтрешнего восхода.
Как сладко кричали эти старые обезьяны, когда стрелки Айвазяна начали колоть их штыками! Какой музыкой звучали вопли мужчин, запертых в подожженном сарае! А какие девушки оказались в этой деревне!
