Дальнейшее запминается урывками. Главное, что пьянка была грандиозной, как всегда с русскими бывает… Очнулся утром в доме возле площади, в чём мама родила. Рядом лежит худосочное синее создание явно французского происхождения, от которого за километр тянет перегаром. Вижу свою одежду, аккуратно сваленную в углу. Набор суповых костей лежащий в кровати что-то бормочет во сне на своём лягушачьем наречии. С трудом одеваюсь и выхожу наружу. Живописнейшая картина: народ в полной отключке, кроме часовых. Везде валяется пустая тара из-под вина, остатки еды, кое-где попадаются предметы женской одежды. Посреди площади на отдельно стоящем "Илье Муромце" лежат вповалку полуголые женщины. Вспоминаю, что это местный кордебалет, который притащила пехота, чтобы ублажить союзников, то есть нас. Мда-а… Устали девочки… Хорошо, что тепло. Мирно, словно и нет войны, попискивают дрозды, где-то за углом слышен стук топора — явно повар готовит завтрак. На лёгком ветерке тихо покачиваются вчерашние висельники. Поднимающееся из-за зданий солнышко заливает площадь светлыми лучами. Почти мирный пейзаж. Только вот танки сюда не вписываются, да люди все в форме. А так- красиво…
Штабс-капитан Гикор Айрапетян, 6-я горнострелковая дивизия
Докурил я папироску, щелчком ее с обрыва проводил. Сейчас начнется вам, шакалы турецкие, секир башка. Встал с камушка, пошел к своим стрелкам. Наша горнострелковая только официально 6-й именуется. А неофициально — все знают, армянская она. И счет у нас к туркам немалый. За все армянские погромы рассчитаться — жизни человеческой не хватит, но что сможем — сделаем!
— Значит так, ребята. Взвод Вартаняна — оцепить эту деревню, чтоб ни один гад не ушел. Взвод Карабекяна — проверить все дома, согнать всех на площадь. Взвод Айвазяна — сегодня исполнители. Все ясно?
— Так точно — рявкнули бойцы. У ребят Воронцова Айвазяна глаза горят. Сегодня им выпало за свой народ поквитаться.
Теперь бегом к деревне. О-па козопасы, мальчишки. Лет по 12. Нельзя их оставлять: закричат, деревню перебудоражат. Этак еще кто и убежать сможет. Махнул я рукой, и к вонючим турецким выродкам рванулись четверо самых быстроногих парней. С десяти шагов ножи метнули — ай, молодцы, попали! Только оказалось, что там еще один был, поменьше. Завопил, было, крысеныш, да не растерялся унтер-офицер Геворк Налбандян: прыгнул барсом вперед, глотку ему перехватил, да спиной — об колено. Геворк, он только на вид грузный, а движется — тень тенью. И силищи неимоверной. Год тому назад, посылали его на соревнования Закавказского военного округа. В команду по борьбе. Так Налбандян там третье место занял. Проиграл одному парню из Архангельска, но тот был огромный, как бык, и могучий как медведь. Ефрейтор Николаев. Видел я его. Он на спор рубли серебряные в пальцах ломал. А потом погиб, во время турецкого наступления на Эрзерум. Рассказывали, что когда у него патроны кончились, он еще долго от аскеров пулеметом как дубиной отмахивался. Жаль его, хороший был человек, э?
До деревни осталось метров пятьсот, когда рассыпался в цепь взвод Вартаняна и зарысил по окраинам, отрезая пути для отхода тем, с кем сегодня расчет будет. Остальные ходу прибавили. Деревни так и надо брать — на рассвете. Тогда всех, одним ударом накроешь. Оба взвода бегом в деревню влетели, и сразу Карабекян по улице вперед со своими рванулся, тот конец взять, а парни Айвазяна встали, дух перевести. Самое ведь главное — всем вместе начинать.
Вот, хлопнули там первые выстрелы. Пора и Воронцову браться за дело. Он уже смотрит на меня. Махнул я ему рукой: начинай, мол, и пошли по домам, обмазанным белой глиной наши парни. Возмездие началось.
Прапорщик Айвазян не пошел, а остановился возле меня. Посмотрел в лицо и тихо так говорит:
— Спасибо, Гикор, спасибо брат. За то, что в такой день… — не договорил, всхлипнул.
Обнял я его за плечи. Не чужой все-таки — муж троюродной сестры. Сегодня печальная годовщина резни 1895 года — уничтожения Урфы. Тогда после двухмесячной осады армянского квартала было вырезано 126 семей. Больше восьми тысяч человек турки сожгли, зарезали как баранов, задушили дымом в кафедральном соборе. Тогда погибли прадед, прабабка и множество родственников Воронцова Айвазяна. Так что это ему — как подарок. За родных отомстить.
