К числу уже приведенных данных, подтверждающих, что опричнина не была отменена Грозным и 1572 г., следует прибавить и еще одно свидетельство современника. Речь идет об «Истории о великом князе Московском» А. М. Курбского. Нетрудно представить себе, с каким злорадством написал бы он о провале опричной политики Грозного, об отмене ненавистной опричнины. Но, как известно, найти ни в этом, ни и других сочинениях Курбского хотя бы намек на отмену опричнины невозможно.
В 1573–1574 гг. к моменту окончания своей «Истории» Курбский пишет об опричнине как о существующем учреждении. «О, окаянныи… пагубники отечества, и телесоядцы, и кровопийцы, — обращается Курбский к опричникам, — поколь маете безстудствовати и оправдати такова человека растерзателя». В патетическом этом вопросе звучит надежда на уничтожение опричнины. Но «доколе» опричники будут «безстудствовать», Курбский не знает и конца опричнины явно не предвидит. Опричнина и опричники продолжают существовать для Курбского и в более поздние годы. В своем третьем послании Ивану Грозному, написанном в сентябре 1579 г., Курбский говорит, что с пути истинного людей совращает дьявол, и продолжает: «Как ныне и с твоим величеством по воле его случилось: вместо избранных и достойных мужей, которые, не стыдясь, говорили тебе правду, окружил себя сквернейшими прихлебателями и маньяками, вместо крепких воевод и полководцев — гнуснейшими и богу ненавистными Вельскими с товарищами их, вместо храброго воинства — кромешниками, или опричниками кровоядными, которые несравнимо отвратительнее палачей».
Для Курбского опричнина началась давно — с изгнания «избранных и достойных мужей», т. е. Сильвестра, Адашева и их соратников. Однако он не случайно не упоминает здесь имен организаторов опричнины — Басмановых «с товарищи», поскольку они давно сошли с исторической сцены. Он очень точно выбрал род Вельских, символизирующий как бы всю кровавую историю опричнины от Малюты Скуратова-Бельского и до виднейшего дворового деятеля конца 70-х гг. Богдана Яковлевича Вельского. В своем последнем послании Курбский все еще заклинает царя: «Очнись и встань! Никогда не поздно…». Среди шагов, которые царь должен предпринять, чтобы спастись, очиститься, начать новую жизнь, а главное, чтобы прекратить ужасные бедствия своей страны, важнейшим, по мнению Курбского, является прекращение разгулов «кромешников» — опричников.
Как видим, Курбский ни в коей мере не поддается на удочку отрицания и сокрытия опричнины.
Изучение едва ли не всех соображений историков в пользу гипотезы об отмене опричнины, а также исследование источников, освещающих организацию государственного управления после 1572 г., убеждает в том, что объективных данных, подтверждающих эту гипотезу, нет. Источники сообщают множество фактов, указывающих на то, что опричнина под именем «двора» продолжала существовать.
Опричник-самозванец Генрих Штаден
Единственным современным событиям источником, содержащим прямое утверждение, что опричнина была отменена, являются записки вестфальца Генриха Штадена, занесенного судьбой в Москву Ивана Грозного. Но словам Штадена, всемогущий бог послал на опричнину давно ожидавшуюся земскими «кару, которая приключилась через посредство крымского царя Девлет-Гирея. С этим и пришел опричнине конец, и никто не смел поминать опричнину под следующей угрозой: шшовного обнажали по пояс и били кнутом на торгу. Опричники должны были возвратить земским вотчины. И все земские получили свои вотчины». Из этого сообщения Штадена исследователи и делают заключение, что царем был издан указ об отмене опричнины, содержащий ряд конкретных пунктов, в том числе предписывающий опричникам вернуть всем земским отнятые у них земли. К сожалению, сообщепие Штадена не было подвергнуто источниковедческому анализу. Исследователи, обращавшиеся к «Запискам» Штадена, ограничивались общими оценками этого источника.
И. И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», написанной с «неподражаемым цинизмом». «Бессвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста Штадена», в котором «много хвастовства и лжи», — так характеризует этот источник С. Б. Веселовский. «Общим смыслом событий и мотивами царя Штаден не интересуется, — продолжает исследователь, — да и по собственной необразованности он не был способен их понять… По низменности своей натуры Штаден меряет все на свой аршин».
