С моими родителями так и получилось. Неоспоримые доводы бабушек и дедушек о том, что «гарнише статы якымось милицьёнером-гаишныком, ликарем або вчителькою у миський школи, ниж збыраты усе жыття бурякы у совхози та дряпаты колгоспных коров за цыцькы на обсчий ферми», оказались в судьбе и отца, и мамы решающими. Подстёгиваемые отчими наставлениями о престижной городской жизни, папа и мама собрали вещи в нехитрый дорожный узелок, влюблённо взялись за руки, шагнули за порог и отправились покорять неизведанные урбанистические вершины. С жалкими крохами денег в кармане и аттестатами о неполном среднем образовании, они отважно бросили вызов городской системе.
Закончив с отличием вечернюю школу и высшие учебные заведения (отец – политехнический институт по специальности инженер-механик, мама – университет по курсу филологии), родители поселились в арендованном однокомнатном флигельке и устроились на работу. Отец – в токарный цех, мама – в местную школу, той самой «вчытелькой», поближе к бумагам и тетрадкам.
Так началась их взрослая городская жизнь. А там, с разрывом в четыре годика, запланированные и долгожданные, подоспели и мы со Славуней. На дворе звенела душистая, пахнущая акацией и свежим ветерком весна 1976 года…
ЧАСТЬ 2
Новая жизнь
Обязанности в нашей дружной семейке были негласно регламентированы. По предпочтениям. И по талантам. Две трети семейных забот, как водится, взваливал на плечи отец. Прогулки во дворе, домашки по алгебре и физике, спортивные тренировки, художественные кружки, поездки на приусадебный участок ‒ культурно-хозяйственное «министерство» полностью возглавлял папа. Потчевание семейки душистыми борщиками и пышными пирогами, стирка белья в чреве ревущего на всю прихожую чудища – советской стиральной машине «Волга-8» (пятница – замачивание белья, суббота – вываривание его в огромных жестяных корытах и воскресенье – собственно, сама стирка), заманивание запуганных прививками дитятей в безжалостную поликлинику, профсоюзные путёвки в оздоровительные санатории – этот участок работы возлагался на маму. Нам со Славуней предписывалось каждую пятницу убирать квартиру (мне – родительскую спальную и зал, Славуне – кухню, детскую, прихожую) и тягать из школы богатые уловы пятёрок.
В отличие от уборки, со школой было не всё так просто. Коварные домашние задания были настолько неинтересны и скучны, что привлекательность школьных занятий не в силах были повысить даже знаменитые кнут и пряник – лишение просмотра телевизора, покупка новой настольной игры и билеты в цирк. Отдалённая перспектива «получить ремня», и та еле-еле справлялась с нашей искренней неприязнью к транспортиру, таблице Менделеева и закону Бойля-Мариотта. В общем, отрезок фронта под названием «школа» с завидным постоянством оставался наиболее напряжённым и непредсказуемым. Наверное поэтому, потерпев в общеобразовательных баталиях ряд сокрушительных поражений, мы с сестричкой и стремились проявить себя на стезях музыкальной, спортивной и садово-огородной.
На музыкальной ниве почему-то сразу не заладилось. Освоив три блатных аккорда, целых полгода Славуня храбро бренчала на семнадцатирублёвой шестиструнке «Цыганочку» и «…я всё чаще замечаю, что меня как будто кто-то подменил». Те же полгода, устроившись в соседней комнате за нотным листом и отчаянно надув щёки, я старательно выдувал из бешено дорогого кларнета занудного, неизвестно где лазившего, паразита, «Чижика-пыжика». В стремлении порадовать родителей, мы бы, наверное, и далее терзали ми-бемоль мажоры, малые нонаккорды и минорные септаккорды, если бы однажды между мной и Славуней не возгорелся ожесточённый спор: способна ли моя рогатка пробить фанерную броню пузатой гитары? Авторитетно доказывая, что для моей артиллерии преград никаких нет и быть не может, я мигом нарыл в кармане свою грозную гаубицу и кинулся примеряться к цели. А Славуня как назло – не пробьёт, и всё тут!
Что ж, попробовали. Рогатка угрожающе оскалилась на гитару, щёлкнула резинка. Металлический шарик, тонко просвистев через весь зал, гулко пронзил гитарный бочок. Да так пронзил, что выломал в месте попадания добрый кусок фанеры. Спор, конечно, я выиграл, по поводу чего и отпустил Славуне призовой щелбан. Однако родители, несмотря на удачно проведённые стрельбы, почему-то за наши испытания не порадовались. Поверженную гитару засунули подальше на антресоли, а мой кларнет вообще отобрали от греха подальше и определили на ответственное хранение в шкаф, поскольку стоил он раз в двадцать дороже простенькой гитарки. На том наша детская музыкальная школа и закончилась.
