Чтобы получить маслице, нужно было потрудиться целый час, а то и полтора. Но оно того стоило. Делали вот как. Жирное молоко переливали в специальную прочную банку или небольшой бидон с резьбовой крышкой. Туда же помещалась коротенькая деревянная колотушка. Банка герметично закрывалась. Затем красна девица присаживалась на лавку, поближе к окошку, стелила на колени вышитый рукобитный рушник – расписное цветастое полотенце. Выкатывая банку на коленях и напевая милую сердцу песню, молодая хозяйка добивалась образования на колотушке прекрасного ароматного масла, которое к тому же насыщалось доброй энергией напева. Выкатывать бидончик нужно было не менее часа. Затем банка раскручивалась и маслице сгребалось с колотушки на деревянную тарелку – пахучее, ярко-жёлтое, сливочное. Хозяйка формировала из масла круглые жирные лепёшки и отправляла их на хранение в погреб.
Погребов в деревне обычно обустраивалось два. Один погреб по осени загружался гладкобокой картопелькой, золотистым шуршащим луком, отборными яблоками, крепкими грушами, медовыми сливами и важным буряком. Второй погреб по сравнению с первым был настоящим аристократом! В него помещались двухсотлитровые (!) бочки с кругленькими тугонькими помидорчиками и хрустящими в пупырышках огурчиками. Помидоры и огурцы в бочках приправлялись ароматным укропом, чесночком, хмелем, смородиной, прочими травками и пряностями. Рядом на деревянных полках возвышались запечатанные липовые бочонки с медами, вареньем, маринованными грибочками, мочёными яблоками и арбузами. Поодаль от них выставляли кувшины с целебным вином-морсом, хлебным и свекольным квасом. Домашние яйца в плетёных ивовых коробах, кадушки со сметаной, сливочное и подсолнечное маслице, грушёвое, сливовое и яблочное повидло – вся эта вкуснятина помещалась именно во «второй».
Погреба прикрывались обычными деревянными крышками, безо всяких замков. Вообще, в то время на деревне замки были не в ходу. Искренность и простота деревенских отношений напрочь исключали воровство. О том, что кто-то чужой мог бы прокрасться на подворье, открыть крышку погреба и присвоить себе богатую снедь, никто даже и не задумывался. И представить себе подобной подлости не могли селяне. Честность, искренность, доверие издавна царили в поселениях славянских.
Честность же и товарищество среди них таковы,что они (славяне XI–XII в.в., прим. автора),совершенно не зная ни кражи, ни обмана, не запирают своих сундуков и ящиков. Мы там не видели ни замков,ни ключей, а сами жители были очень удивлены, заметив, что вьючные ящики и сундуки епископа запирались на замок. Платья свои,деньги и разные драгоценности они содержат в покрытых чанах ибочках, не боясь никакого обмана, потому что никогда его не испытывали. (Апостол Померании, христианский миссионер, епископ Оттон Бамбергский)
Несколько слов скажу и о деревенском хлебушке. Выпеканию хлебов наша бабулечка посвящала целый день. Чаще всего это был четверг или суббота. Муку для хлеба перемалывали из отменной золотистой пшеницы на млинах (мельницах). Дрожжи для теста хозяйки готовили на основе хмеля и овса. Очень ароматной получалась такая закваска. Мировой Рынок к тому времени ещё не успел изгадить продукты питания и принципы приготовления пищи. Поэтому о всевозможных разрыхлителях муки, смягчителях и стабилизаторах теста и речи не шло. Даже понятий таких не существовало! Разговор о подобной гадости вызвал бы в то время немалое удивление. Наверное, деревенский житель просто бы открыл от изумления рот и так ничего бы и не понял. Зачем разрыхлять муку, если она по природе своей рыхлая, ароматная и готовая к употреблению? Зачем улучшать и стабилизировать тесто, если оно замешено из крепкой, тучной, Божьего промысла, пшенички? К чему совать прелюбопытный нос в то, что изначально Божественной природы?
В тёплое тесто добавляли хмелевые дрожжи, перемешивали массу и формировали солидные ковриги диаметром эдак в полметра и высотой в две взрослые ладошки. Выпекались ковриги в печи отдельно по одной штуке. Пропечённые до оранжево-золотистого цвета, пышные, душистые караваи пахли на всю округу. Бывало, бежишь, сверкая грязными пяточками, по делам своим неотложным, детским, и уже дворов за пять чувствуется аромат испечённого бабулей свежего хрустящего хлебушка.
