6 мая 1949 года Апраксин поднялся на новом самолете для испытательного полета. Шел на предельном уровне. Облачность в районе старта была слабая, но когда он оказался на широте Вольска, облака закрыли землю. Он связался с Вольском и все время имел связь с базой.
Внезапно появился похожий на прежний непонятный летательный аппарат. Он шел значительно выше. Потом пошел на снижение. Тогда Апраксин направил свою машину к "летающему огурцу".
Скорости обоих машин были очень велики, и столкновение казалось неизбежным. При расстоянии около 10–12 км на Апраксина снова был направлен сноп лучей. Наступило ослепление. Оказалась вновь выведенной вся электрическая часть управления и кроме того было повреждено переднее пластмассовое смотровое стекло. Герметичность кабины нарушилась, и, хотя Апраксин был в специальном костюме и защитном шлеме, он испытал падение внешнего давления. Ему стало плохо, но все же он вел машину, планируя к земле. Радиосвязь с базой прекратилась. С большим трудом Апраксин посадил самолет на правом берегу Волги, в 40 км к северу от Саратова, и потерял сознание. Когда пришел в себя, был на базе в госпитале. Опять дознание, акты. Снова приезжал эксперт из Москвы. Лежал в госпитале (в Саратове) два с половиной месяца, а затем был направлен в Москву. Думал, что его вызовут в Управление ВВС Министерства Обороны, но оказалось, что его направили в специальную медицинскую экспертную комиссию, которая определила его в психо-неврологический стационар под Москвой. Там он пробыл полгода. Лечили его сонной терапией, а затем инсулиновыми инъекциями, что было очень мучительно. Несколько раз появлялись в белых халатах люди, выдававшие себя за врачей, но, вероятно, не бывшие таковыми. Они заставляли повторять всю историю и следили за какими-то записями, как показалось Апраксину, записями его прежних сообщений, желая, по-видимому, обнаружить противоречия.
В январе 1950 года Апраксин был подвергнут медицинской комиссии, которая признала его инвалидом 1 группы, его сняли с военного учета, вызвали в Москву из Саратова сестру его жены и передали его ей. Они оба уехали в Саратов. А. И. Апраксин сам о себе говорит, что он вполне здоров, все ясно сознает и помнит, читает литературу, художественную и специальную авиационную. Он не считает себя уволенным из ВВС, а только "переведенным в запас". Два раза за 1950-51 гг. был в Министерстве Обороны, был принят заместителем министра, но ничего не мог добиться в отношении возврата в строй.
Ему везде говорили одно и то же: "Вы переутомились, Вам грезятся небылицы, для военной службы, да еще в ВВС, Вы не годитесь!". А он уверяет, что совершенно здоров, что все, что он видел, было на самом деле, что из непонятных соображений его не хотят считать нормальным, и что недоверие к его рассказу принесет Родине вред."
Адрес доцента Фурмана И. Я. - г. Воронеж, пр. Революции 36/38 кв. 1.
Получив это сообщение, я обратился с письмом к И. Я. Фурману с просьбой сообщить мне местонахождение А. И. Апраксина. Вот что он, в частности, ответил:
"Я хочу сейчас воскресить в своей памяти впечатление от рассказа Аркадия Ивановича Апраксина, выслушанного так давно, что и вспоминать о нем уже давно перестал… Ведь дело было в сентябре 1951 года! Потом было от него, неимоверно меня удивившее, новогоднее поздравление в 1962 году. А удивился я из-за того, что первая наша встреча произошла, когда я жил в Саратове, затем я переехал в Воронеж; никакого контакта с А. И. Апраксиным за эти годы я не имел, и, тем не менее, он меня разыскал. Писал он из Крыма, где проводил отпуск. В кратком письме он о тех фактах больше ничего не писал, обмолвившись только, что все время продолжает изучать загадочные явления летающих удивительных предметов.
Сам А. И. Апраксин произвел очень выгодное для себя впечатление. Почему-то с первых же минут его повествования я проникся к нему безусловным доверием. Он говорил ясно, без всякого намерения удивить слушателя, произвести «впечатление». Бывает же так, что в иной раз сразу начинаешь верить человеку при первой встрече с ним. Это уже из разряда психологических феноменов, но важно само по себе. Вот передо мной вновь раскрыта моя запись 16-тилетней давности на оборотной стороне листов большой записной книги. Там записано следующее, что сказал мне Апраксин: "Все это необычайно и фантастично. Может быть, Вы когда-нибудь услышите или прочтете о подобном. Так пусть у Вас будет след моего соприкосновения с этой тайной."
